Город и псы. Зеленый Дом. Марио Варгас Льоса

Чтение книги онлайн.

      – Да.

      Она расхохоталась.

      – Только за сегодня восемь. А на той неделе уж не знаю сколько приходило. Я у вас вроде талисмана.

      – Я сегодня в первый раз, – сказал Альберто и покраснел. – Я…

      Его прервал взрыв хохота, громче первого.

      – Я не суеверная, – сказала она со смехом. – Бесплатно не работаю и выдумкам всяким не верю – стара для этого, знаешь ли. Тут каждый день кто-нибудь да в первый раз – в надежде на халяву-то.

      – Да нет, – сказал Альберто, – деньги у меня есть.

      – Так-то лучше. Положи на тумбочку. И поторапливайся, кадетик.

      Альберто медленно разделся и аккуратно сложил вещи. Она безразлично наблюдала за процессом. Потом лениво растянулась на постели и распахнула халат. Под халатом она была голая, если не считать розового приспущенного лифчика, открывавшего верх груди. «Все-таки натуральная блондинка», – промелькнуло у Альберто. Он лег рядом, она быстро обхватила его спину руками и притянула на себя. Он почувствовал, как под его животом ее живот скользит в поисках подходящей позиции, крепкой связки. Потом ее ноги поднялись, согнулись в воздухе, рыбки мягко коснулись его бедер, застыли на миг, перебрались к почкам, а оттуда спустились к ягодицам и ляжкам и начали медленно плавать вверх-вниз. Руки на спине вскоре тоже ожили, поглаживая его от талии до плеч в том же ритме, что и ноги. Ее губы были совсем рядом с его ухом, он услышал какое-то бормотание, шепот, потом она выругалась. Руки и рыбки замерли.

      – Ты вздремнуть пришел, что ли?

      – Не сердись, – пролепетал Альберто. – Не знаю, что со мной такое.

      – Зато я знаю. Дрочила.

      Он невесело рассмеялся и тоже выругался. Она снова зашлась грубым хохотом, приподнялась и отодвинула Альберто. Села и уставилась на него с лукавым выражением, которого он раньше не замечал.

      – А может, ты и впрямь святой блаженненький, – сказала она. – Ну-ка, ляг.

      Альберто вытянулся на постели. Он видел Златоножку, стоящую на коленях рядом с ним, ее светлую, слегка покрасневшую кожу, волосы, казавшиеся темными в красном свете сзади, и думал про статуэтку в музее, про восковую куклу, про обезьяну, которую видел в цирке, и не замечал деловитой суеты трогавших его рук и не слышал липкого голоса, называвшего его шельмой и развратником. Потом все образы и предметы исчезли, и остались только окутывающий его красный свет и жгучее нетерпение.