Мелкий бес. Федор Сологуб

Чтение книги онлайн.

      В субботу после обеда Передонов шел поиграть на бильярде. Мысли его были тяжелы и печальны. Он думал:

      «Скверно жить среди завистливых и враждебных людей. Но что же делать, – не могут же все быть инспекторами! Борьба за существование!»

      На углу двух улиц он встретил жандармского штаб-офицера. Неприятная встреча!

      Подполковник Николай Вадимович Рубовский, невысокий плотный человек с густыми бровями, веселыми серыми глазами и прихрамывающею походкою, отчего его шпоры неровно и звонко призвякивали, был весьма любезен и за то любим в обществе. Он знал всех людей в городе, все их дела и отношения, любил слушать сплетни, но сам был скромен и молчалив как могила, и никому не делал ненужных неприятностей.

      Остановились, поздоровались, побеседовали. Передонов насупился, оглянулся по сторонам и опасливо сказал:

      – У вас, я слышал, наша Наташа живет, так вы ей не верьте, что она про меня говорит, это она врет.

      – Я от прислуги сплетен не собираю, – с достоинством сказал Рубовский.

      – Она – сама скверная, – продолжал Передонов, не обращая внимания на возражение Рубовского, – у нее любовник есть, поляк; она, может быть, нарочно к вам и поступила, чтоб у вас что-нибудь стащить секретное.

      – Пожалуйста, не беспокойтесь об этом, – сухо возразил подполковник, – у меня планы крепостей не хранятся.

      Упоминание о крепостях озадачило Передонова. Ему казалось, что Рубовский намекает на то, что может посадить Передонова в крепость.

      – Ну, что крепость, – пробормотал он, – до этого далеко, а только вообще про меня всякие глупости говорят, так это больше из зависти. Вы ничему такому не верьте. Это они доносят, чтоб от себя отвести подозрение, а я и сам могу донести.

      Рубовский недоумевал.

      – Уверяю вас, – сказал он, вздергивая плечами и бряцая шпорами, – я ни от кого не получал на вас доноса. Вам, видно, кто-нибудь в шутку погрозил, – да ведь мало ли что говорится иногда.

      Передонов не верил. Он думал, что жандармский скрытничает, – и стало ему страшно.