Склейки. Наталья Лебедева

Чтение книги онлайн.

      – Помню, – отвечает Анечка. – Но не она.

      – Почему?

      – Она раскололась бы сразу.

      – Почему ты так думаешь?

      – А чего ты про нее не знаешь? Вот какое у нее белье было на свадьбе?

      – Стринги, белые, с бежевым кантом.

      – Ну вот тебе и ответ!

      Надька рассеяно смотрит в чашку, наклоняет ее, словно надеется, что откуда-то еще может вытечь чай. Я тоже хочу пить, но чашки моей на обеденном столе нет.

      – Что, ушла? – Анечка полна ироничного сочувствия. – В аппаратной смотрела? Они там пьют по ночам.

      – Не смотрела, сейчас схожу.

      – А ты ее не мой перед уходом, – мрачно советует Надька. – Мыть им лень, а пить из грязной они брезгуют.

      Чашка стоит в аппаратной на подоконнике. Я беру ее и ухожу, бросив на Игоря тяжелый взгляд. Он тут же реагирует:

      – Это не я. Я только пришел.

      – Свои чашки купите. Бедные, что ли?

      Но он не слышит: щелкает кнопками, отключая логотипы и запуская рекламу.

      Чашку надо мыть. Иду в туалет, дергаю дверную ручку и ругаюсь про себя: снова забыла, что толкать ее надо вверх, а не вниз, потому что она по ошибке поставлена наоборот. Попадаю наконец внутрь, встаю на цыпочки, перешагиваю влажно-грязное пятно, почти уже лужу, брезгливо поворачиваю кран, мою чашку без губки, рукой, капнув внутрь немного "Фэйри". Губкой – себе дороже, мало ли кто что ею мыл.

      В чайнике почти нет воды. Мысль о том, чтобы набрать ее под краном в туалете, нестерпима, но больше негде.

      Анечка угадывает мои мысли:

      – Боишься? Правильно делаешь.

      – За скотов нас держат, – ворчит Надька. – Думают, что мы можем полакать из унитаза.

      – Так давайте попросим! – я вдруг взрываюсь: пить хочется. – Не хотят нам ставить аппарат, так пусть хоть воду питьевую покупают!

      – Пусть, – соглашается Надька. – Кто пойдет? Я уже ходила.

      Все молчат. Не потому, что боятся, а потому, что все уже ходили клянчить: ручки, бумагу писчую и туалетную, чайник взамен того, что прослужил шесть лет, а потом сломался, еще что-то…

      Мне страшно идти. Кто я? Даже не сотрудник. Но уже не отступишь.