Незримый рой. Заметки и очерки об отечественной литературе. Сергей Гандлевский
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Незримый рой. Заметки и очерки об отечественной литературе - Сергей Гандлевский страница 10

СКАЧАТЬ смертельная опасность исходит от безобидных и трогательных обитателей детской – от игрушек, зверушек и т. п. Безотказный прием! Так и здесь5.

      И белочка не зря оробела. Ей предстоит поэтапный: “куда‐то” – “куда глаза глядят” – “куда Макар гонял телят” (холодно – холоднее – совсем холодно) уход в области “Откуда нет пути назад, / Откуда нет возврата”. Приговор оглашен дважды для верности, ибо он окончательный и обжалованью не под- лежит.

      Вот где аукнулось слово “абсолютно” из первой строфы.

      Бок о бок с каждым более или менее обжитым и даже уютным местожительством лежат пределы абсолютного исчезновения и невозвращения.

      И лирический герой, белочка, держит путь в пустоту и мимоходом с робостью и недоумением взирает на здешний обреченный праздник.

      И слышатся – бум-бум-бум – однообразные звуки простецких крепких рифм финальной строфы, будто кто‐то заколачивает намертво последний проход и просвет.

      2020

      Вещдок

      Владимир Набоков. Вечер на пустыре

      “Вечер на пустыре” в числе моих любимых стихотворений Владимира Набокова.

      Вдохновенье, розовое небо,

      черный дом с одним окном

      огненным. О, это небо,

      выпитое огненным окном!

      Загородный сор пустынный,

      сорная былинка со слезой,

      череп счастья, тонкий, длинный,

      вроде черепа борзой.

      Что со мной? Себя теряю,

      растворяюсь в воздухе, в заре;

      бормочу и обмираю

      на вечернем пустыре.

      Никогда так плакать не хотелось.

      Вот оно, на самом дне.

      Донести тебя, чуть запотелое

      и такое трепетное, в целости

      никогда так не хотелось мне…

      Выходи, мое прелестное,

      зацепись за стебелек,

      за окно, еще небесное,

      иль за первый огонек.

      Мир, быть может, пуст и беспощаден,

      я не знаю ничего,

      но родиться стоит ради

      этого дыханья твоего.

      Когда‐то было легче, проще:

      две рифмы – и раскрыл тетрадь.

      Как смутно в юности заносчивой

      мне довелось тебя узнать.

      Облокотившись на перила

      стиха, плывущего, как мост,

      уже душа вообразила,

      что двинулась и заскользила

      и доплывет до самых звезд.

      Но, переписанные начисто,

      лишась мгновенно волшебства,

      бессильно друг за друга прячутся

      отяжелевшие слова.

      Молодое мое одиночество

      средь ночных, неподвижных ветвей;

      над рекой – изумление ночи,

      отраженное полностью в ней;

      и сиреневый цвет, бледный баловень

      этих первых неопытных стоп,

      освещенный луной небывалой

      в полутрауре парковых троп;

      и СКАЧАТЬ



<p>5</p>

Кстати, старое название “Лубянка”, в 1990 г. возвращенное площади имени основателя и главы ВЧК Ф. Э. Дзержинского, на мой слух, звучит особенно зловеще именно из‐за безобразного несоответствия советской истории этого места и сказочно-сусального топонима: луб, лыко – сырье для плетения лаптей, корзин и прочих идиллических изделий; наконец, знакомая с раннего детства лубяная избушка зайца.