– «…этой гладкой лионской гниде, – вещал прямым текстом Дорошин, – я лично устрою променад на тот свет! Лично! Как только доберусь до него!»
– Страшный человек! – прошептала Элла. – От него надо держаться подальше.
– Где в России «подальше»? – проворчал Храмцов.
– На Колыме, – грустно пошутил очкарик.
– Ага, – усмехнулся Храмцов, – самые плантации новых кадров.
– Ты будешь работать с этим упырём?! – воскликнула Элла.
– Есть другие предложения?
– Засунуть бы этот материал в прямой эфир программы, скажем, «Герой дня», – развеселился очкарик, всей своей студенческой румяной физиономией выказывая полный жизненный оптимизм. – Во будет гвоздь! Эфир взорвётся от звонков зрителей!
– В детстве много болел? – спросил Храмцов.
– Совсем не болел! – расхвастался очкарик.
– Вот и помрёшь здоровеньким. Эти крутые ребята могут оборвать не только творческую судьбу на раз! Так что, не надо шутить, монтажник-высотник.
– Почему высотник? – не сходил с оптимистичной, весёлой волны очкарик.
– Песня такая из советского фильма. А мы монтажники-высотники, да!.. Слушай сюда, весельчак. Делаешь дубль-кассету, восстанавливаешь музыку и шумы. Оставляешь «чистой» только ту сцену, где Дорошин говорит про «лионскую гниду». Перегонишь всё на ВХС, чтоб я смог показать шефу. Исходник забираю. Найдётся где вздремнуть минут на сто двадцать? А то вырубаюсь на ходу, падаю с ног.
Элла встрепенулась, поджала губки, понимая сказанное как прямой намёк к продолжению отношений, тихонько прошептала, размышляя в слух:
– Наши, наверное, давно ушли. Можно там, в группе. Ох, уволят меня, большое Ку, уволят без выходного пособия…
– Скорее всего, Зана – спозарана, уволят твою гениальность в панамке, – прогудел Храмцов. – Теперь у меня великий блат.
– Не смей о Гарнизове в таком тоне! – со злостью воскликнула преданная ассистентка. – Он талантлив! Видел его документалки?! Нет, конечно. Чистые, глубокие, душевные. Не умеет он халтурить, подкладываться и дешевить… как некоторые!
Отупевший от усталости и шума в голове после бессонной ночи, Храмцов не стал обижаться на пустяковые намёки маленькой женщины с разбитым лицом. С хрустом коленных суставов он присел перед Эллой на корточки, с участием осмотрел её опухший нос, синяки под глазами, что дали сиреневый отлив на лоб и скулы.
– Мама разве не учила ребёнка, что чужим дядям двери открывать нельзя? – спросил он отеческим тоном.
– Учила! – злилась Элла.
Храмцов постучал согнутым пальцем в подлокотник кресла.
– Можно?
– Дома нет никого! – отрезала Элла.
– Зайду позже, – прогудел Храмцов и вышел из аппаратной. Очкарик, СКАЧАТЬ