– Не всем, – упирался Храмцов, – даю только по любви и за деньги, а трахает меня без любви только правительство. Налогами, поборами, процентами! Законное, что поделать? Сам выбирал. Терплю. А вот ты – шлюха-шлюхой и есть! Рыжуху напялила на шею, харю разъела… Что ты сама есть? Ни-че-го. Зеро! Чёрное зеро! Даже поставить на тебя страшновато! Вдруг спущу последнее. Ты-то всё куда-то дрынь-дрынь, алле-алле… Дозвольте-простите. Лебеза, дрын…
– Я?! Шлюха?! Лебеза?! – задыхался в бешенстве пьяный Дорошин, попытался ухватить за потную, скользкую шею полуголого наглеца. – Урою, быкан позорный!
– Сам? Сам уроешь?! – удивился Храмцов, оттолкнул ладонью Дорошина в лоб. Плотный толстячок завалился с дивана на пол. Увидел под столиком недопитую бутылку водки «Абсолют», обрадовался, лежа, присосался к горлышку.
– Палыч, – прогудел лобастый охранник, нависая над пьянствующими, – разреши мочкануть Жиру? А? Мочкануть?
– Всё ништяк! Я сам! Сам замочу! Надо будет, – замочу! – заорал Дорошин и замер. Раздалась мелодичная трель сотового телефона.
– Понял?! – рявкнул Храмцов в сторону охранника. – Сам замочит!
Минут пять, ползая на коленях по пушистому паласу, искали втроём мобильник. Лобастый охранник тоже оказался в изрядном подпитии, от расстройства.
– Замочу! – В жестокой обиде хрипел и вздыхал он. – Палыч, скажет, – замочу!
– Замочу-замочу. Прачки тупые. Палыч скажет – замочишь, – издевался Храмцов. – Пока хобот подбери, слоняра. Или сопли эт у тя? – усмехнулся он и вытащил из заднего кармана собственных джинсов чужой сотовый телефон, что мешал усесться на пол.
– На, Палыч, забери свою свирюлю.
Обессиленный Дорошин отвалился спиной к дивану, прислонил к уху телефон с помятой кривой антеннкой.
– Дор-рошин! Да, слушаю! – прохрипел он. – Как начало? Уже начало?! Когда? Без меня?! А пресс-хата… М-м-м, эта… пресс-ференция? Уже была?! Скока время, братва?! – изумлённо воскликнул он.
– Семь, Палыч, – пропел Лобастый.
– Сегодня, завтра или вчера? – уточнил Храмцов.
– Вечера, – пояснил охранник.
На втором туре конкурса Мирон Храмцов, разумеется, не работал. Он мучился головной болью, хмурый и небритый, сидел по правую руку от нового шефа. Перед его лицом мельтешили изумительные женские ножки в изящных туфельках, но слезящиеся глаза кинооператора выше девичьих коленок не поднимались. Тупо перекручивало мозги в черепной коробке. Так же дурно было и Дорошину, вдобавок он ещё громко икал, каждый раз хватался за виски.
В перерыве, не сговариваясь, они уединились в баре казино. Опохмелились «Смирновым», молча. Полегчало. Обоим.
– А ну, глянем, что там наснимал вчера, – заявил вдруг Дорошин.
– Позавчера… Или поза-поза?..
– Прям СКАЧАТЬ