И выйдет лес из берегов,
И почернеет небо,
Охотник отыскать готов
Тебя, где бы ты ни был…
Свеин схватил отцовскую кофту, набросил ее на плечи. В ней он казался совсем маленьким, рукава болтались у колен. Распахнув настежь дверь и задохнувшись от холодного воздуха, Свеин выбежал на улицу. В конце процессии шла маленькая девочка в теплом домашнем халате и тапочках на босу ногу.
– Вы куда идете? – спросил Свеин, с каждым словом выпуская изо рта облачка пара.
– Охотиться, – ответила девочка в перерыве между куплетами.
– На кого? – не понял Свеин.
– Друг на друга. – И девочка снова запела, звонко и голосисто.
«Шутит, точно шутит», – подумал Свеин.
Не переставая петь, процессия бодро шагала по улицам. Люди задергивали шторы, в окна высовывались дети, но родители хватали их, извивающихся, и тащили обратно в дом. Хлопали ставни, прохожие опускали глаза, пытаясь проскользнуть мимо. В город пришел вечер.
Расталкивая детей, Свеин протиснулся вперед. Теперь он шел рядом с высокой женщиной в черном пальто. Она была прекрасна.
– Куда мы идем? – осторожно поинтересовался он.
– Тебе уже ответили на этот вопрос. – Женщина даже не повернула к нему головы.
Свеин смутился.
– Сегодня ты загадал желание, – продолжала она.
– Откуда вы знаете? – испугался Свеин.
– Ты должен заслужить свое желание.
Она не ответила на его вопрос и будто говорила сама с собой, глядя на чернеющий лес, в сторону которого они направлялись.
– Как вас зовут? – спросил он.
– Фрау Холле, ты же знаешь, Свеин.
Она повернула к нему лицо, прикрытое темными очками и поднятым воротником. Ее кожа была белее снега. Свеин вздрогнул.
Дети подошли к лесу; между деревьями сгустилась непроглядная тьма. Тучи закрыли последние осколки синего неба, стало еще холоднее. Многие дети совсем замерзли, пара малышей оглядывалась назад и плакала. Песня прекратилась.
Покореженные, кривые деревья чернели впереди. Свеин присмотрелся. На стволах и на голых ветвях висели отвратительные маски. То ли звериные, то ли уродливые человечьи: лохматые, с клыками, вывернутыми наизнанку губами, одноглазые, с когтями, растущими оттуда, где подразумевалось быть лицу. Козлиные рога торчали в разные стороны, уши из кожи, разодранные и обвислые, трепетали на ветру.
Фрау Холле осталась позади толпы детей. Ее пучок распался, седые волосы ниспадали до самой земли. Алебастровая кожа сморщилась, глаза без темных очков горели злым холодным светом. Пальто исчезло, и теперь, окутывая худое тело, искрилось и переливалось белое СКАЧАТЬ