– Папа! – в коммуникаторе появилось лицо Джона.
– Сын, разве ты не видишь, что я ужинаю? – мрачно пробормотал Стивенс, раздосадованный тем, что его размышления прервали.
– Папа, слушай, я получил данные с твоей зубной щетки. У тебя кариес в зубе, снизу справа. Папа! В наше время кариес ну просто… – Он запнулся. – Скажут, что я за тобой не ухаживаю! Я записал тебя на завтра к дантисту.
Кусок мяса застыл в воздухе, не достигнув открытого рта Стивенса. Его испещренный морщинами лоб нахмурился еще больше.
– Научись хорошим манерам, Джонатан! – прорычал Стивенс. – Или ты еще доложишь мне про датчики моего унитаза?
– Не бушуй, отец, – миролюбиво ответил Джон. – Завтра в десять будь у дантиста, я вызову тебе такси.
И он отключился.
Стивенс закрыл глаза. Он вспомнил, как тридцать лет назад Магда сидела перед ним с вязанием, с настоящими мотками пряжи, десятками метров нежной, мягкой шерсти. На подоконнике стояли живые цветы, а не те «резиновые» колючки, которые стали нынче последним писком моды. Город тридцать лет назад благоухал: китайской едой, помойками, выхлопными газами, человеческим потом. Сегодня Стивенс ненавидел стерильную чистоту воздуха вокруг. Город тридцать лет назад гремел: колесами по водосточным люкам, нетерпеливыми гудками автомобилей, собачьим лаем, бесчисленным хором человеческих голосов. Стивенс устал от глухой тишины и того, что теперь называли «покоем».
Кусок не лез в горло. Он прошелся взад-вперед по комнате, провел рукой по старому креслу, которое так и не смог заменить на современное чудо дизайна, принимающее форму тела; по пыльному чучелу совы, которую подбил из рогатки, когда ему было четырнадцать (два года тюрьмы по нынешним законам). Он пошарил рукой под диваном и достал оттуда сковороду, на которой Магда тридцать лет назад поджаривала стейки каждый день его счастливой жизни.
А что теперь? Все, что окружало Стивенса, было ему незнакомо. Мир умчался вперед, планету несло с огромной скоростью навстречу прогрессу. А он остался стоять на месте, застыл каменным изваянием в том времени, где навсегда осталась его молодость, его Магда и весь знакомый ему любимый мир. Стивенс все время путался в приложениях, терял коммуникаторы, подключал приборы в неподходящие переходники и спохватывался лишь тогда, когда сгоревшие микросхемы испускали предсмертные струйки дыма. Он порывался сходить в супермаркет за продуктами, которых давно уже не производили, пытался купить билеты на самолеты, которые много лет как не летали, мечтал посмотреть телевизор, который уже не показывал ничего, кроме бесконечной рекламы. Чужой человек в чужом времени.
«Джон смеется надо мной, – подумал Стивенс. – Он наверняка хочет отправить меня в “Центр ГеронтоАдаптации” для таких же, как я, стариков, не успевших заскочить в последний вагон поезда бешеного прогресса. Мои приятели уже подались туда один за другим. СКАЧАТЬ