Территория Евы. Татьяна Алфёрова

Чтение книги онлайн.

      июль входит в траурный док;

      и август торопит бесслезный —

      он, царственный, ждать не привык,

      уже наливаются звезды,

      кончается летний дневник.

      «Вопрошать с кокетством живых у мертвых…»

      Вопрошать с кокетством живых у мертвых

      «как вы там?» – не то «как без вас теперь?»,

      опошляя строку в заученных твердых,

      то есть «гнать» и «видеть, держать, терпеть»…

      У несчастья глаголов немного, разве

      на один, безысходный, от счастья в плюс:

      «умереть», а дальше с полудня праздность,

      никуда сегодня не тороплюсь;

      не напиться: похоже, коньяк стерилен,

      то есть мне без градусов им «дышать»,

      то есть что б о спряженьях ни говорили,

      «ненавидеть» проще, чем «возвышать»;

      и от серых выдохов угорая,

      от верченья мышей на могиле льва

      догадаешься: смерть – вторая,

      а молва – вообще нулевая,

      только Он и умел для края,

      для предела найти слова.

      «Осень скачет, скачет осень сама…»

      Осень скачет, скачет осень сама,

      с нею ветер – у груди злой шаман;

      разгуляться, раскидать все дома,

      чтоб соперница не скрала – зима,

      чтоб не скрыла под периной тугой

      кровь и золото, тот свет дорогой.

      Чтобы всё прожить сейчас, оборвать,

      колыбелью прирастает кровать:

      хочешь, в мае, хочешь, летом роди —

      и другой шаман вскричит у груди.

      «Слепая суета в просторном стойле лета…»

      Слепая суета в просторном стойле лета,

      крушение жары, осоки вошкотня,

      биение смолы в грудных еловых клетках

      и выцветший узор оконного огня.