Муравьиный бог: реквием. Александра Николаенко

Чтение книги онлайн.

      – У Ирода-царя повсюду на земле дворцы да люди. Ну всё, иди, осподь тябя храни.

      Торфяники горели, над каналом стояла жёлтая удушливая марь, в ней шевелились волосы кувшинок. В застывшем безвременье полдня от шлюза к шлюзу плыли облака, теплее воздуха вода крахмальным киселём тянула окунуться.

      – Здрасьте, тёть Люб.

      – Привет, ребёнок, к нам давай, – рукой от солнца надвигая козырёк, позвáла тётя Люба.

      – Не, бабушка не разрешила…

      – С нами-то уж можно? Я-то здесь…

      – Холерной палочкой плывет с Москвы, по радио сказали…

      – Чего, совсем? – спросила Сашка, вынырнув из книжки, зевнула, отвернулась смуглым боком в капельках воды.

      – Да ерунда какая, просто воду не глотай…

      – Да не…

      – Ой, прям холера, прям холера, прям чума…

      – Саш, перестань.

      – А что?

      И тётя Люба, отодвинув сумку к краю, постучала в плед:

      – Давай садись…

      – Не, баба даст, я не…

      Петруша мимо зашагал тропинкой вдоль канала, и голоса от тёти Любы с Сашкой таяли в медовой, полынным сеном пахнувшей траве.

      – Какая муха укусила, Сань…

      – А что…

      – Да ничего…

      – А чё он, мам…

      – Грубятина такая стала…

      – А чего…

      – Да хватит, говорю, то дружишь, то шипишь. «Чего» да «чё»… и тоже, кстати, воду не глотай, расстройства только не хватает…

      «Чего она? – Он оборвал ромашку, щёлкнул, снова оборвал. – Холера не такая, чтоб тебе на корабле плывёт и машёт… Сама совсем, ещё узнаешь мне…»

      Слепе́нь пристал, гудел, не отставал, перебирал вкусней и безопасней впиться место, он побежал, слепе́нь летел за ним, и с высоты своей смотрело солнце, как тощий мальчик взмахивал руками, кружил на месте и бежал, как будто сто волков за ним невидимых гнались.

      Отстал?.. Прислушался: гудит. Отстал?.. Прислушался: гудит. Остановился, протянул слепню в царапинах колючек руку: на!.. И замер. Сле́пень сел, бесцветный, серый, длинный. На! Большая тишина мгновенно проглотила звук хлопка, и придорожная трава беззвучно приняла уродца, кровь за кровь.

      Он огляделся: вдоль тропинки клевер чахлый, подорожник пыльный, сиреневой горой до полканала прибрежный иван-чая лес, но иван-чай она не говорила собирать.

      «Лежат на ихнем месте, умные такие… давай иди! давай садись! А там ступеньки даже папа мой копал… – И он срывал ромашки на ходу, бросал, срывал, бросал-срывал. – Не видно – то не значит нет, в холерных палочках купаться, на́ тебе! Умри!» – И новый сле́пень тяпнул со спины невидимый, а больно так, что сразу ясно: есть.

      – Иди-ка, брат, сюда, смотри, какую вещь принёс…

      Петруша подошёл к столу, стол папин был тогда высокий, выше крыши, совсем не то, что стал теперь. И время, значит, уменьшает тоже, как шаги.

      – На стул вставай, смотри… – И папа показал ему стекло с какой-то каплей.

      – Видишь?

СКАЧАТЬ