Муравьиный бог: реквием. Александра Николаенко

Чтение книги онлайн.

      – Да как… На тонкий лёд удил – под ето дело… Так хоронили хробь пустой.

      Прабабка Шура, какая в муках страшных от гангрены померла, и папа с мамой, каких Петруша сам убил.

      В Старбеево, среди садов вишнёвых, яблонь, заборов без зубов, зубастых новеньких ворот, плетнёй в колючей проволке малины и войны, под птичий щебет, ворчливый говор стариков, дитячий визг и радио «Маяк» гуляла смерть, не пряча будничную простоту свою.

      Под треск кузнечного оркестра, постук топора и визг бензопилы по дачным линиям в пыли бродили куры, и баба Ганя головы рубила на пеньке за домом им: тюк-тюк, и горлышки через забор бродячим псам, а иногда давала даром «инвалиду и сиротке, на супы»:

      – Верунь? Вам го́рлы-то не дать?..

      – Какие наши деньги, что ты, Аня. Вяликий пость осподь послал – душе, сказал, ляхшей.

      – Да так бери – соседи-люди, Вер.

      – Дай бох тябе, дай бох, спасибо…

      – Тебе дай бог…

      И, от калитки с красным ме́шевом в пакете отойдя, она шепнёт:

      – Дай бох тябе… как ты дала.

      Довольная, в тазу кровьё с подтухшим запашком обмыв водой холодной, под жирное жужжанье мух сплеснёт, обмыв, вздохнёт:

      – Что нам, что в выгреб – жадная собака, тфу.

      И заорёт:

      – Петруша! Де ты, бес? Вон с горлом-то спляснула, подыми.

      Петруша горлышки любил: грызёшь, сосёшь всё вкусный сок с наваром жирным, и даже косточки посолишь и жуёшь, пока не смелют зубы на плевок.

      Тюк-тюк. И с Сашкой под забором бабы Гани – кина любого интересней посмотреть: тюк-тюк. И белые летали перья, куры бегали без головы по ртутной пыли – нечем заквохтáть, и жёсткий войлок мяса из бульона застревал в зубах. Петруша ложкой донца от скорлупок в завтрак выскребал, солил.

      – Баб, что первее – курица или яйцо?

      – Остань с вопросами своими оть меня.

      – Ну, ба… ба, а?

      – Дяла. Дяла не делашь, все вперёдь стоять, последним занимають.

      – Ну, баб, чего первей?

      – Пярвей осподь.

      – Баб, скока, думаешь, во мне куриных душ?

      – Одна… и та не та.

      – Чего не та?

      – Не та.

      – А в курах есть душа?

      – Во всём душа.

      – Так сколько, баб, во мне куриных душ, а, баб? А, ба? А, ба, в икре?..

      – Икра тебе… када икры видал?

      – В минтаевой, ба, тоже… баб? Баб, скоко, думаешь, во мне рыбячих душ?

      – Да хватить обмышлять суда-туда, осподня пища. Я хлеб жавой, сказал, едящий плоть мою со мной.

      – Я, баба, бога ем?

      – Всё ешь, белка́ по стенкам соскрести – и то устал, работа, сляпая бабушка, да видить, подгребай.

      – А, ба, комар меня – то бог меня? А мухи тухляка – то мухи бог или тухля… – И замолчит, с затрещины СКАЧАТЬ