Муравьиный бог: реквием. Александра Николаенко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ «не дай осподь закоротить», подёргает все вилки из розеток, посмотрит, крепко ли замки, щеколды на двери. С её шагов тяжёлых легче на душе, уютней тикают часы, надёжней тоненькие стены, задвинет занавеску – как спасёт. Проверит у входной между галошами колун на гнутой ручке, от воров, когда из Долгопрудного канал переплывут, пойдут участки грабить-убивать – оборонять, и успокоит:

      – До нас-то, Петя, не дойдуть, дасть бох.

      – Чего, ба, не дойдут?

      – Широ́ко здесь канал переплывать, началом линии пойдуть, до нас собаки слають…

      – Ты услышишь?

      – Чаво же не ушлышу-то…

      И подорожником заткнет в ушах от старика, во рту от гнили – и храпит.

      Собаки перекличкой в темноте с начала линии всё ближе воют, и сердце думает: идут…

      – Ба! Ба!

      – Чаво ты…

      – Ба… Идут!..

      И с подорожника шипит:

      – Да шпи, ополоумный, первый чась…

      – Ба… да идут!

      – Не те. Ш покойников они, ш воров-то лають, шпи, во шне, быват, и шмерть прошпишь… то мало осподу приштало-то во шне? Который угорить, какой живьём сгорить, какого котик серой убаюкать.

      – Какой, баб, котик… Ба!

      – Чаво?..

      – Какой, ба, кот ещё?..

      – А то шквось штены ходить коть, какой жамок ни жапирай. На хрудь приляжить, старь, молодь – приляжить, швярнётся, замурчить и в камянь обернётся. Тяжёлый камень, не вздохнуть. Удо́хнешься, под утро баба хвать, а уж холоденькой ляжишь, прибрал осподь бессмертну душу.

      Собаки лают, воют, дверь скрипит, из Долгопрудного бандиты линией идут, как поросей, хозяев вяжут, режут, она храпит, проснётся и бубнит за стеночкой покойник; заснёшь – и смерть проспишь, проснёшься мёртвым. Бессмертну душу в рай, жарок червям, а косточки земле.

      – Петруш, жавой?

      – Живой.

      – Жавой, тохда вставай.

8

      Добжанский кот гулял с тех пор участком в полной власти, пока их в доме нет, нахально на веранду заходил, с кастрюль сбивая крышки, громыхал, тянул курятину с бульона, с безделья жаб и бабочек давил, завалинкой укладывал придушенных кротов и мышек тюльки, под пугалом сидел, синичек караулил, гад такой.

      Петруша шланг опять тянул, травой разматывая кольца, и, отвинтив рычаг, окатывал кота и пугало водой.

      – Ты чё ж творишь, бисова сила?

      – Я, ба, кота…

      – Да де кота? Кота няма, а баба вся в мокре́.

      – А я, ба, видел, что ты там?

      – Проклятый идоль. Хлаза из жопь и руки из овна.

      Кота поймала на своём участке Сашка, на полосе нейтральной с рук на руки отдала, судить.

      Судить затиснули в корзину, едва с шипящей мордой и когтями упихав, закрыли с бочки кругом, поясом на бантик, сверху кирпичом, к сараям унесли. В тени сиреневых кустов под верстаком за воровство, убийства и разбой, особенно за Ваську, голосованием два на одного приговорили к смерти, чрез повесить или утопить. Пока судили, кот орал СКАЧАТЬ