Муравьиный бог: реквием. Александра Николаенко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ подумает, доковыляет до буфета, сухарик с полочки возьмёт, макнёт в компот, компот допьёт, а муха залетит – и с мухой.

      – Ты с мухой, ба.

      Она заметит с сожаленьем:

      – И мух-то ни было Суйгой.

      Ещё подумает, припомнит, скажет:

      – И рыбы не было в Суйге.

      Крупа прогоркнет, запаршивет прошкой, моль в ней гнездо московское совьёт – и эту сварит, съест одна, подгарку отскребёт, – скребёт, скребёт сковороду с углём железным. С клеёнки крошки на ладонь – и в рот.

      – Сидю на берегу, ледышку шошкребу, сосу, под ней земля – и ем, она сыта, вон, до сих пор, хляди, Петрушка, пухнить, – и даст ему под фартуком потрогать, как пухнет, бродит в ней земля тугим огромным неохватным шаром.

      – А камни, баб? Ты камни тоже ела?

      «Олька ела, – скажет, камни. – Криком помярла».

      «Чатыре речки было на Нарыме – Суйга, Проточина, Горо́дец и Пало́чь, воды-то много было», – говорила. Там, говорила, люди мёртвых ели, «то, што ли, мёртвые жавых».

      Он думал – в голод, прям чтоб голодина, когда уже не можешь потерпеть, то можно руку, например, себе отрезать, съесть… наверно.

      – Ой, дура, стой-ка, Петь, забыла – сальца ж взяла в деревне я, полакомись чичась…

      И резала в деревне взятое сальцо́, с мясной прослоечкой, белее снега, в седой от перчика тряпце́, кристаллах соли, с щетинкой кожи, в чесночке.

      – Свянинка-то кака-то… как по маслу, што только хрюкала чичась…

      – Не, я не буду… ба, не режь!

      – Сябе. Чаво орёшь? Не хошь – не ешь, а баба съест. Ну, будёшь, што ль?

      – Ну… буду. Ты только, баб, потоньше режь…

      – Потоще – не бумага, бабе делать нече, резать два разá. – И резала шмотём, ждала, пока откусит, не спускала глаз:

      – Ну, што?

      И он, жуя, кивнёт, что очень вкусно.

      – Ищё тебе?

      И с удовольствием злорадным, как будто провела коварного врага, отрежет новый шмоть, подвинет хлеб:

      – Балуй, пока жавой, в земле-то черви будуть баловать.

      И есть вдруг затошнит опять.

      На сон грядущий, чтоб на чистых пятках в рай, обмоет косточки в тазу, водичкой тёплой с ковшика польёт:

      – Чим токо держится душа… Цыпля-стыдоба, не кормить, скажуть люди, бабушка тябя, ой, бухенвальд ты бухенвальд…

      – Чего, баб, Бухенвальд?

      – Буко́вый лес.

      – Чего буковый лес?

      – Да каждому своё, кому буковый, а кому – дубовый… ты смотри, одни мослы торчать, на рёбрышках играть…

      – Не надо, ба! Не трогай, баб! Щекотно!

      – А это де побился, золодей?

      – Не лей, ба, щиплет, ба! Не надо!

      – Ядьком чичась…

      – Не надо йодом, ба! Зелёнкой, ба!

      – Зялёная кровать, а бабушке стирать, ядьком, сказала, меньше будешь бегать…

      – А-а-а!

      – Тярпи. Осподь терпел и нам велел, рожають бабы вас-то, как ты думашь, больно? СКАЧАТЬ