Муравьиный бог: реквием. Александра Николаенко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – Обедать было чась назадь.

      – А что у нас…

      – А што бы ни у нас, у их-то лучше, баба-т знаить. Иди-иди, из титьки волка не вскорми́ть.

      И правда, тётя Люба вкуснее гренки жарила всегда, а молоко когда давала вместе с Сашкой им в беседке, то с пряником каким-нибудь или помажет маслом хлеб, порежет помидор, кружочками положит, посоли́т, то прям как красная икра.

      – И соль бяле́й, и сахар сладче.

      – Мне Сашка обещала продолженье мушкетёров дать…

      – От и иди за продолженьем… продолженье. От яблоньки гнилок за тень не упадёть.

      – Я, баб, потом тогда…

      – Потом сходи, сейчас сходи, иди де юбками засраты. Покойник вон ходил – и ты ходи.

      Он выходил с веранды на ступени, пропрыгав вниз, пропрыгав вверх, и оставался на крыльце.

* * *

      – В Петров солнцеворот, перед гречишной Акулиной, какой за веру во Христа проткнули уши металлическим прутом…

      – Прям голову – да, ба?

      – Нашквось.

      – И что она, жива, что ль, так была?

      – Жива была, но мучилася-то… А после ангел к ей слетел и исцелил от мук; потом, как ангел исцелил, её казнили… Ты посмотри… проклятое тварьё!.. Лятять, поганые, лятять, кому ты, божи, столько ро́дишь их?!

      Июню под конец, когда совсем дуреют с жару мухи, гудят в саду, в дому, как будто дом сейчас взлетит, упал с гнезда и прямо в бочку воронёнок. Петруша в бочку заглянул проверить своего жука, какому крылья оторвал, чтоб посмотреть, чего он будет делать, а в бочке лучше всякого жука. И только руку протянул достать, как сверху налетело, крыльями треща и гогоча, ударило в затылок, в волосы вцепилось, царапало, драло, клевало и рвалось… И, руки вверх задрав, он ухватил безумное вопящее живое, держал горячий и тяжёлый перьев куль, вопя от ужаса и отвращенья сам, и отшвырнул, вопя; и стало тихо.

      Со лба стекало липким по щекам, щипалось больно, и долго гаснуть не хотел в распахнутом глазу вороньем отчаяньем и ненавистью полный огонёк.

      Он вынул воронёнка из воды, погладил на ладони мокрый клюв, потрогал скрюченную, с коготком дрожащим лапку и, отшвырнув ногой под флоксы сломанный вороний куль, сказал:

      – Да дура! я спасти его хотел…

      Пошёл домой.

      – Ба! Погляди чего…

      – Ой, матерь божья, кровь… убил? Убился? Что?!

      – Убил…

      – Кого?

      – Ворону… там её случайно, баб, она… Ба, погляди, кто у меня! Упал с гнезда…

      – Ой, осподи помилуй, ворожок… Чаво ж, Петруш, дохлятину домой? Иди лопату-то возьми, в курган зарой…

      – Чего зарой, баб? Он живой!

      – И ничаво, живым зарой.

      – Ты чё?

      – Поговори, ты чё, поговори! Смерть в дом не шла, так сам принёс опять?

      – Да ладно, баба! Ладно, баба, бъять!

      – Да тьфу на вас, няси, сказала, эту гадь из дому. Всё! И всё мне чтоб, а там хоть Васькой, хоть Засраськой окрясти…

      – Его СКАЧАТЬ