Как жаль, что так поздно, Париж!. Магда Алексеева

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ его там остригли»). Красивый. («В него был влюблен весь институт. Платон в красном шарфе – кумир», – Максим рассказывал о нем, не жалея красок.) Но тогда он был еще там, а теперь вот он, живой или – лучше – воскресший.

      Максим заторопился.

      – Ну пойдем, старик, пойдем, надо же выпить, – спасительно вспомнил он. – Сейчас же надо выпить.

      Платон усмехнулся:

      – Не суетись. Мы еще успеем выпить. Я же вернулся.

      И, наклонившись к нам, сказал другим, серьезным голосом:

      – Вы знаете, я сидел.

      Мы потом часто слышали эту фразу. При каждом новом знакомстве он произносил ее – точно визитную карточку протягивал:

      – Вы знаете, я сидел.

      Это нас раздражало. Мы не понимали, для чего надо было всякий раз повторять эти четыре слова. Но тогда – в первый раз – они потрясли нас. Стоя в толчее московского метро, мы остро ощутили одиночество этого человека и со всей добротой юности мгновенно и навсегда пожалели его.

      Должно быть, только в начале жизни, «на утре дней» человек бывает так безоговорочно добр. Мы были добры, а вот Максим – нет. Его «утро дней» наступило и прошло давно, была война, фронт, потом Москва, Литературный институт, первый успех, и первая зависть, и первое поражение, и тот страшный день, когда увели Платона и всех ребят из его семинара. Максим был в другом семинаре. Этот день остался отметиной на всю жизнь.

      – Дуры! – говорил он нам. – Что вы понимаете? Этот – просто дерьмо.

      У него очень многие были «просто дерьмо».

      – Не злобствуй, – говорила ему в таких случаях Инга, а глаза у нее смеялись.

      Они всегда смеялись, когда она смотрела на него. Даже когда сердилась – смеялись. И когда плакала. Честное слово, когда она плакала, глаза непостижимым образом смеялись, если она смотрела на него.

      Никогда больше я такого не видела. Да и никто из нас. Это была уже не любовь, а всепоглощение какое-то. Но любовь всегда – всепоглощение. Только у Инги она была – без дна.

      …Мы все-таки пили в тот вечер. Максим просто не мог допустить, чтобы мы не выпили по такому серьезному поводу.

      Мы сидели притихшие и грустные, а Максим шумно радовался, и было видно, что он чувствует себя виноватым перед Платоном, навеки виноватым за то, что учился в другом семинаре.

      Потом наступили стихи. Я не знаю, как назвать это иначе. Но вот наступает день, и вы живете в этом дне, принимая в себя его суету, и горечь, и радости. Так приняли мы стихи Платона. Мы жили в них. Долгие дни и месяцы мы просто жили в них.

      – Прочти, – просили мы его.

      И он читал. Охотно, красиво, безудержно.

      Тогда работал юнгой я

      На каботажном судне.

      Батуми был мне югом,

      И заработок скудный

      Меня вполне устраивал

      Для жизни на волне,

      А на берег выкраивал

      Я рубль на стороне.

      И то, что я выпрашивал,

      Я забывал, беспечный.

      Не надо было краше

      Той жизни в веки вечные.

      И СКАЧАТЬ