Лебединая песнь. Ирина Головкина (Римская-Корсакова)

Чтение книги онлайн.

      – Олег Андреевич, извините меня, пожалуйста! Я был груб и очень об этом сожалею.

      Олег был приятно поражен.

      – Я рад, что ты имел мужество признаться, Мика. Я извиняю тебя, но скажи: почему ты так мало за собой следишь? Ты до сих пор не усвоил самых простых правил поведения, которые я знал в семь-восемь лет. Несколько раз я с трудом сдерживал себя, чтобы не вмешаться во время твоих стычек с Ниной. Пойми, что, не давая себе труда быть корректным, ты вредишь в первую очередь самому себе.

      Пристыженный Мика опустил голову.

      – Олег Андреевич, я ведь вас очень уважаю, и я, право, же очень рад, что вы с нами живете. С вами и поговорить; и в шахматы поиграть можно. Я сам не знаю, отчего у меня иногда так нескладно получается! А с Ниной… раздражает она меня и трусостью; и суматошностью… Вот и вырывается досада. Не умею я владеть собой. Вы как будто удивляетесь, а у нас в школе все такие. Я еще из лучших – уверяю вас! Между собой у нас все без церемоний: толкаются, бранятся, галдят… никто не здоровается, вот как вы – ноги вместе и руки по швам; все этак попросту. Я все время в этом котле варюсь, вот и делаюсь грубым. Самому другой раз тошно!

      – Не оправдывайся, Мика; ты не можешь сказать о себе, что не имеешь понятия о хорошем тоне, ты просто распускаешься. Болыпевизированный дворянин… совсем новое явление! В царское время гимназисты были вымуштрованы немногим хуже, чем мы – пажи и другие кадеты. Вот семинаристы – те уже были тоном ниже. Теперь же школьники имеют вид в лучшем случае приютских детей, а то так просто шпана. Неужели тебе нравится такая манера говорить и держаться?

      Мика поднял голову.

      – Вы смотрите только на наружную сторону, Олег Андреевич, а я вот думаю, что с моей стороны грешно быть таким недобрым с Ниной и вами. Придется, видно, каяться отцу Варлааму.

      – Ну, в это я не вхожу. Это дело твоей совести.

      Но мысли Мики уже повернули в другое русло:

      – А теперь я смываюсь! – заявил он. – Побегу на каток: кажется, немного подморозило; если же каток закрыт – махну ко всенощной. Передайте Нине, что уроки у меня уже сделаны, а то у нас и в самом деле не обходится никогда без скандалов. – И Мика живо «смылся».

      Минут через пять к Олегу постучал Вячеслав.

      – Товарищ слесарь! Я вот тут в прогрессиях путаюсь – не поможете ли?

      Олег быстро взглянул на него. Что это? Насмешка? Но глаза юноши смотрели на него выжидающе, в руках была книга.

      – Садитесь, – сказал Олег.

      Вячеслав слушал его объяснения, мобилизуя, по-видимому, все свое внимание, – с нахмуренными бровями и сжатыми губами. Выражение Мики – «грызет гранит науки» – было очень метко. Олег невольно сравнил его с Микой, который схватывал все на лету и шел к нему за объяснениями только потому, что на уроках математики занимался чтением или игрой в шашки с соседом.

      – Спасибо, – сказал Вячеслав, собираясь уходить, но взглянул на портрет матери Олега.

      – Это СКАЧАТЬ