Томление духа. Николай Старинщиков

Чтение книги онлайн.

      Добравшись до огородов, мать открыла калитку в заборе и повела за собой через участки, кое-как огороженные. Она норовила теперь шагать впереди. Под конец они перелезли через трухлявые жерди – и вот он участок.

      Мать подошла и стала разбирать ворох ботвы. Под ботвой оказался кусок рубероида, под ним картошка россыпью.

      На соседнем участке какой-то мужик крыл крышу новой бани.

      – Я у вас кусочек взяла! – призналась мать. – Картошку прикрыть! Может, ругаться будете?!

      – Не беспокойтесь! – крикнул мужик. – Раз взяли, значит, надо было!

      – Я всегда так оставляю, – шепнула мать. – Не на себе же ее тащить. А так я зарою ботвой, а потом привезу. Мне Иван Гуськов возит. Привезет и скажет: «Вот и приехали, а ты боялась…» А я говорю: сколько возьмешь!? «А нисколько, говорит, не надо! Коню на овес – и хватит!»

      Материн голос звенел.

      – Постарел, наверно?

      – Не мало-то! Какой был, такой и остался!

      С дороги вдруг донеслось знакомое «тпру-у», и старый возница в светлой изношенной робе слез с телеги.

      Ножовкин подошел к нему. Они обнялись. Дед пыхтел в ухо:

      – Приехал всё-таки, Сережка! А мать не верила. Опять, говорит, обманет.

      Вдвоем они убрали жерди, и лошадь потащила пустую телегу по рыхлому огороду. Возле картошки она встала, потянулась мордой к траве у забора.

      Ножовкин с матерью теперь набирали картошку в ведра и высыпали в мешки.

      Гуськов ворчал, улыбаясь:

      – Сказал, что подъеду, а они тут копаются…

      Мать оборонялась:

      – Ты раньше приехал, чем обещал.

      – Ничё не раньше. Как раз, – говорил тот.

      Он поднял с земли картофелину и бросил в ведро. На другой руке у него не хватало нескольких пальцев: в детстве он подсказал старшему брату, где надо рубить топором.

      Мешки вскоре наполнили, Ножовкин закинул их в телегу. Лошадь напряглась и пошла к дороге. Городьбу привели в прежний вид, и дядя Ваня, заставив всех сесть в телегу, забрался сам и тронул коня. Чё тут везти-то. Пять мешков всего.

      Мать сидела с ним впереди. Конь равнодушно тянул телегу, а Ножовкин, примостившись сзади, смотрел, как тянется от телеги дорога.

      Они свернули в парк и колотились теперь колесами на сморщенных корневищах. На пути попадались лужи. Вода стекала с блестящих ободьев. Ножовкин давно не ездил на лошади и теперь удивлялся, как журчит вода, как они клонятся в разные стороны, как скрепит телега, как ворчат о чем-то дядя Ваня с матерью. Хорошо им тут!