чуть не осознанные и не разрешенные противоречия в мире «прогресса» и «объективных истин», которые продолжали вести к бездне и превращали оный в ад абсурда, торжествующего нигилизма и последней, словно до пыли низложенности и обесцененности человека… Та война была впервые прорвавшимся шабашем «ничто», указавшим на бездну, в которую катится под лозунгами «прогресса» мир… Она была дьявольским танцем мира, в котором человек стал «ничем», был помыслен как «ничто»… захлестнувшей миллионы людей волной отрицания и пустоты… Пропаганда – великая вещь и великая власть: горбоносая собака Геббельс конечно же прав, еще как прав! Но никакая власть пропаганды, никакие прокламации и манипуляции не смогут так ополоумить, ослепить миллионы обычных людей, сделать их покорными в смерти, готовыми бестрепетно бросаться в бездну всеохватывающего уничтожения, во имя химер и лозунгов превращать себя в пушечное мясо, умирать и убивать среди борющихся, ревущих, плюющих огнем машин, если прежде и до самых основ над ними не обрели власть отрицание и пустота… если жизнь не утратила для них последнего смысла и хоть какой-то ценности, не стала «ничем»… Разве же что-то изменилось к лучшему с тех пор, хоть на йоту? Разве растаяло как туман то, что делало для человека дар жизни «ничем», превращало его жизнь и судьбу в мире в ад голого абсурда, порождало в нем «бунт», безграничность ненависти к жизни, торжество отрицания? О нет, конечно же нет – стало лишь хуже, пан профессор мучительно видит это, многие годы видит!.. Еще более бессмысленна жизнь человека, превращенного в часть заводского конвейера, в винтик прогресса… Еще большее отчаяние человека таится под покровом привычной и налаженной жизни… И еще более властная ненависть к жизни движет им и готова прорваться, так часто читается в его опустошенном, кажется ко всему безразличном взгляде… И конечно же – эти глубинные, страшные и словно «потусторонние» силы, торжествующие в человеке уже безраздельно, делают его еще более готовым отдаться власти тоталитарных мифов, ввергаться в кровавые авантюры, покоряться воле сумасшедших… Всё это пан профессор понял для себя давно. И писал об этом, хоть и недостаточно, как теперь чувствует и корит себя. Но понимал он и другое – тогда, в ту войну, которая начиналась с патриотической пеной у рта, на каком бы языке рот не говорил, в опьянении «героизма и энтузиазма», под бряцание вытащенных из каких-то средневековых подземелий лозунгов и пляску безумных имперских иллюзий, царствовавших повсеместно, в человеческом мире еще оставалось нечто, способное отрезвить, послужить опорой в отрезвлении, буде придет час оного, стать «маяком» в попытке вернутся к основам… Сохранялись гуманистические ценности и символы прошлого, прочно вросшие в фундамент человеческого бытия… Еще не померкли христианский образ личности в человеке, ощущение ценности человека, таинства и святости смерти
СКАЧАТЬ
