Педагогические поэмы. «Флаги на башнях», «Марш 30 года», «ФД-1». Антон Семенович Макаренко

Чтение книги онлайн.

      – Нет. Ничего нет. И родителей нету, и вещей нету. Ничего нету. А там жил хозяин такой, так он сказал: ищи ветра в поле.

      – А потом?

      – А потом я сделал ящик и ботинки чистил. И поехал в город.

      – Та-ак, – протянул Виктор. – Как скажете, товарищи бригадиры?

      Сказал Нестеренко:

      – Пацан добрый, да и куда же ему деваться? Надо принять.

      Кто-то несмело:

      – Но у нас же мест нет?

      Володя стоял у дверей:

      – Вот я скажу, Торский!

      – Говори.

      – Мы с ним вместе будем. Вместе! На одной кровати.

      Зырянский перед этим долго рассматривал Ваню, а теперь одобрительно притянул его к себе:

      – Правильно, Володька, давайте его в четвертую бригаду.

      Игорь встал:

      – А я прошу, если можно, в восьмую. Я тоже могу уступить пятьдесят процентов жилплощади.

      Володя обиженно закивал на Игоря головой:

      – Смотри ты какой! Ты еще сам новенький! В восьмую! А твой бригадир молчит! А ты за бригадира?

      Виктор на Володьку прикрикнул:

      – Володька, это что за разговоры!

      Володя отошел к дверям, но на Игоря смотрел сердитым, темным глазом, и полные губы его шевелились, продолжая что-то шептать, видно, по адресу Игоря.

      Из бригадиров коротко высказывалось несколько человек, каждый не больше, как в десяти словах:

      – Пока еще не разбаловался, нужно взять.

      – Мальчишка правильный, сразу видно. Берем.

      – Это хорошо. Он еще не познакомился с разными там тетями, так из него человек будет. А нам отгонять его от колонии, рука ни у кого не повернется.

      Клава Каширина недовольно сказала:

      – И чего вы все одно и то же? Конечно, нужно принять, а только пускай Алексей Степанович скажет, как там по правилам выходит.

      Ее поддержали, обернулись к Захарову, но Володя Бегунок предупредил слово заведующего:

      – Вот постойте! Вот постойте! Вот я расскажу. Алексей Степанович, помните, в прошлом году пришел такой пацан, да этот, как же, Синичка Гришка, он у тебя в десятой бригаде, Илюша. А его тогда не хотели принимать. Сказали: места нету и закона такого нету. И не приняли. А он две недели в лесу жил. И опять пришел. И опять его не приняли. Сказали: почему такое нахальство, его не принимают, а он в лесу живет. И взяли его и повезли в город, в спон, еще ты возил, помнишь, Нестеренко?

      – Возил, – Нестеренко улыбнулся и покраснел.

      – Возил, а он от тебя из трамвая убежал. Помнишь, Нестеренко?

      – Да отстань, помню.

      – Убежал и начал опять в лесу жить. А потом вы, Алексей Степанович, взяли и сказали: черт с ним, давайте его возьмем. И еще тогда все смеялись.

      И видно было, что тогда все смеялись, потому что и теперь по лицам заходили улыбки. А только нашелся голос и против Володькиной сентенции. Голос принадлежал бригадиру третьей, некрасивому, сумрачному Брацану:

      – Много у нас воли дали таким, как Володька. Он СКАЧАТЬ