Медийный город. Медиа, архитектура и городское пространство. Скотт Маккуайр

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ что политическое влияние зачастую проявляется в «менее очевидных формах». Власть, возможно, стала не столько вопросом утверждения в традиционном пространственном центре, например на городской площади, сколько результатом тактической оценки коммуникационных возможностей: «Таким образом, власть – это способность в подходящий момент занять каналы технической обработки данных. И центральное положение становится переменной, зависящей от медийных функций, а не наоборот» (Kittler 1996: 726).

      Пространство отношений характеризуется расстройством или осложнением всех простых и прямых взаимосвязей между «внутренним» и «внешним». Хотя это соответствует тому, что Делез называл «всеобщим кризисом всех пространств изоляции», данная тенденция к повышению открытости не означает распространение свободы (Deleuze 1992). На практике для современного социального пространства также характерно «распространение границ, стен, оград, порогов, запретных зон, систем безопасности и пропускных пунктов, виртуальных рубежей, особых зон, защищенных и контролируемых территорий» (Multiplicity 2005: 173). «Дырявым» границам на одних уровнях противостоят новые формы трения и развитие новых механизмов надзора и пограничного контроля на других.

      Хотя пространство отношений зачастую производит впечатление случайности, приспособляемость сетей и связей позволяет также превращать его в пространство принадлежности – «дом». Изменение понятия «дом» в современную эпоху – результат утраты устойчивых координат, но также и изобретения новых последовательностей, новых процессов формирования культурной идентичности через взаимосвязанные сферы. Здесь опять же необходимо подчеркнуть амбивалентность и противоречивость подобного процесса. Гваттари отмечает: «Чем больше капитализм следует свойственной ему тенденции к “дешифровке” и “детерриториализации”, тем больше он стремится пробудить или разбудить искусственную территориальность и остаточные коды, тем самым противостоя сам себе» (Guattari 1984: 36)[24]. Полной и окончательной «утраты центра» в рамках детерриториализации современности не происходит. Здесь могут формироваться – и формируются – новые центры. Однако такие центры лишены ауры постоянства, присущей им в прошлом. Вместо этого каждый «центр» теперь должен определяться относительно множества других и легитимироваться в противопоставлении им. Эта ситуация превратила ностальгию по общей утрате центра в постоянную тему. Деррида отмечает, что глобальные медиа подыгрывают желанию людей чувствовать себя «дома»: «Сегодня мы становимся свидетелями столь радикальной экспроприации, детерриториализации, делокализации, диссоциации политического и местного, национально-государственного и локального, что ответом, а точнее, реакцией на это становится: “Я хочу оказаться дома, наконец оказаться дома, со своими, рядом с друзьями и родными” <…> Чем сильнее и яростнее идет процесс технической экспроприации, делокализации, тем сильнее, естественно, СКАЧАТЬ