Капут. Курцио Малапарте

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и мертвые лежали на кроватях. Все молчали и смотрели на Ангела за моей спиной. Кто-то продолжал жевать кусок чего-то. Молодые люди с истощенными лицами и белыми глазами, увеличенными линзами очков, стояли у окон и читали. И в этом тоже была попытка обмануть унизительное ожидание смерти. При нашем появлении кто-то вставал, или отлипал от стены, или отделялся от своих и шел нам навстречу, говоря негромко по-немецки: «Я иду».

      (В гетто Ченстохова, несколькими днями раньше, когда я появился на пороге одного дома, сидящий на полу под окном молодой человек тоже вышел вперед с неожиданно счастливым лицом, как если бы прожив до того дня в тревоге ожидания, он поверил, что пришел наконец его час, которого он раньше страшился, а теперь принимал с облегчением. Все молча смотрели на него, ни слова не вышло из их уст, ни жалобы, ни крика; даже когда я слегка оттолкнул его рукой, улыбнулся и сказал, что я не из гестапо и даже не немец. Я улыбался ему, слегка отталкивая назад, и видел, как в его глазах понемногу рождается разочарование, как в них возвращается тоска, из которой мое неожиданное появление вырвало его на несколько мгновений. Также и в Кракове, когда в тамошнем гетто я заглянул в один дом, юноша с потным лицом, закутанный в грязную шаль (он читал в углу книгу), вскочил при моем появлении. На вопрос, что он читает, юноша показал мне обложку сборника писем Энгельса и начал собираться. Он зашнуровал туфли, заправил грязные, служившие носками тряпки, поискал воротник истрепанной сорочки под пиджаком. Прокашлялся, прикрывая рот прозрачной рукой. Повернулся попрощаться со своими, все молча пристально смотрели на него; вдруг, уже подойдя к двери, он снял шаль, подошел к сидящей на постели старухе и хрупкой рукой закутал ей плечи, а потом догнал меня на выходе. Он отказывался понимать, почему ему надо возвращаться назад, когда я сказал, что он никуда не уходит. Юноша, оставивший старухе свою шаль, напомнил о другом эпизоде, когда в краковском гетто мне навстречу попались два совершенно голых еврея, шагавшие под конвоем эсэсовцев: один был бородатый старик, а второй – еще мальчик, не старше шестнадцати. Когда я рассказал об этом случае губернатору Кракова Вехтеру, он любезно поведал, что, когда гестаповцы приходят их брать, многие евреи раздеваются и раздают одежду друзьям и близким: им самим она уже ни к чему. Тем морозным зимним утром те двое шли голыми по снегу сквозь жгучие тридцать пять градусов ниже нуля.)

      Тогда я повернулся к Черному Стражнику и сказал:

      – Уходим.

      Я молча шел по улице, рядом шел красивый лицом Черный Стражник с ясным жестоким взглядом, в стальной каске, надвинутой на лоб, я шел рядом с Ангелом Израиля и ждал, что он остановит меня и скажет: «Пришли». Я думал об Иакове, схватившемся с Ангелом. Дул ледяной ветер цвета личика мертвого дитяти. Опускался вечер, день умирал под стеной, как паршивый пес.

      Спускаясь по улице Налевской к выходу из «запретного города», мы столкнулись с толпой стоявших кружком молчаливых людей. Посередине дрались две девочки: СКАЧАТЬ