Красные перчатки. Эгинальд Шлаттнер
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Красные перчатки - Эгинальд Шлаттнер страница 19

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – Ты как следует подумаешь, вспомнишь и изложишь все, что знаешь об этой опасной личности, об этом агенте империализма.

      Подполковник заглядывает в какой-то лист бумаги и без ошибок пишет: «Энцо Путер». Хлопает в ладоши. Появляется солдат.

      – Встать, – скрипит офицер.

      Все как по команде начинают пристально разглядывать меня. Я пытаюсь подняться, но не могу. Пытаюсь рывком сдвинуться с места, но тщетно. Ноги меня не слушаются. Они словно прикручены к полу. Колени точно налились свинцом. Присутствующие кивают.

      Офицер приказывает караульному:

      – Возьми его под мышки, помоги ему.

      Тот повинуется, и чувствуется, что поддерживать беспомощных заключенных ему приходилось уже не раз. Потом подает мне очки. Я заползаю во тьму. Марш вперед. Наконец раздается громыханье запоров.

      В камере спиной ко мне стоит маленький человечек. Во тьме он почти неразличим. Одежда на нем, кажется, старомодная. Он подает мне руку и тихо произносит:

      – Здравствуйте! Меня зовут Розмарин, – и указывает на свой вылинявший берет. – Антон Розмарин из Темешвара. Он склоняется в поклоне.

      – Только не говорите мне, давно ли вы здесь. Я больше не выдержу ни часа.

      Вытянувшись на койке, я по виду тюфяка устанавливаю, что это другая камера, не та, где я ночевал.

      – Лежать нельзя, – мягко произносит он.

      – Они должны меня выпустить. Это какое-то недоразумение.

      – Так поначалу мы все думаем, бедняги, – шепчет он. – А сейчас давай-ка вставай. Если он из коридора увидит, что ты лежишь, то накажет, будешь в углу стоять на одной ноге; это называется «аист». Я тут все назубок знаю, уж будь благонадежен. Я тут уже шесть лет сижу.

      – Шесть лет? Что, здесь, в этой дыре?

      – В этой камере всего семь месяцев. Но один.

      Я натягиваю шинель на лицо и со слезами в голосе произношу:

      – Ничего не хочу знать. Ни «сколько». Ни «за что». Ничего, совсем ничего. Сделайте милость, пощадите меня.

      Он отводит шинель с моего лица и говорит:

      – Но меня скоро освободят, последние-то два годочка скостят. Как приду домой, – он сглатывает, отирает с губ слюну, единственное, что поблескивает на его тускло-матовом лице, – войду в кухню и скажу: «Мицци, – скажу я, – вот и я, я есть хочу, подай мне брынзу с луком!» – При этом ребром левой ладони он рубит воздух. – Вот такого лука я хочу! Нарезанного тонко-тонко, finom[18]! А сыр чтобы был кубиками. И только потом спрошу: «А дети где? Где Эмма и Тони?» Они меня все одно не узнают. А уж потом уложу Мицци на кухонный стол, на разделочную доску, и пошло-поехало!

      Пауза. Он шепчет:

      – Батюшки, вы редкая птица. Gardian[19] к нам заглянул и долго-долго смотрел, но не заорал.

      – Откуда вы знаете? Вы же стояли спиной к двери.

      – Своими ушами слышал. СКАЧАТЬ



<p>18</p>

Здесь: тонко (венг.).

<p>19</p>

Надзиратель, охранник (рум.).