Человек в темноте. Дмитрий Рождественский

Чтение книги онлайн.

      Елена, замерев на миг, опять присаживается.

      Я смотрю на ее лицо и пытаюсь разобраться в том, что происходит во мне. Мои намерения пошатнулись? Я бы этого не сказал. В самом деле, зачем я согласился? Из чистого интереса? Теперь я понимаю, что такой ответ слишком примитивен. Интерес был, но ведь было что-то еще. Я не могу определить, что. Сейчас я назвал бы мою собеседницу красивой. Есть тип женщин, которых красят злость и боль. Злостью и болью светятся ее глаза. И какой-то сумасшедшей, нереальной надеждой. Но губы сжаты в тонкую ниточку. Унижаться, просить она не станет. И я неожиданно для себя вдруг спрашиваю:

      – Но почему все-таки вы так хотите, чтобы с вами работал именно я? Почему для вас неприемлем профессионализм и опыт моих коллег?

      Елена некоторое время очень странно на меня смотрит. Я выдерживаю ее взгляд, именно выдерживаю, другого слова тут не подберешь. И наконец произносит с горькой усмешкой:

      – Вот именно, профессионализм и опыт. Этого им не занимать. А мне нужно кое-что другое, если вы готовы понять. Мне как-то довелось слушать Гайдна, «Прощальную симфонию», мою любимую, в исполнении провинциального симфонического оркестра. Они играли очень профессионально, чувствовалось, какое они все получили превосходное музыкальное образование и как они стараются. А мне нужно было пламя, которого они не видели в этой вещи. Мне нужны были свечи, которыми она озаряется изнутри. – И, снова помолчав немного, добавляет: – Когда бывает больно и страшно, профессионализм и опыт не всегда могут помочь. Дело не в ваших статьях, не в том, что я читала о вас в интернете. Сергей Николаевич, я еще кое-что знаю о вас. Извините, о вашей жизни. Я в свое время была хорошо знакома с Ольгой Невель, если вы ее помните.

      Вот теперь я озадачен по-настоящему, если не сказать – ошеломлен. Я мог ожидать чего угодно, но не такого. Хотя почему не мог? Мир тесен, да и Петербург, как известно, город маленький. Или тогда он был Ленинградом? Какой стоял год? Память отказывается повиноваться. Неважно, ясно одно: надо сказать «нет». Работа с этой женщиной в любом случае невозможна, даже если бы не мое решение. И дело здесь не в том, что у терапевта не должно быть общих знакомых с пациентом, как предписывают классические каноны. Это правило в реальной жизни трудновыполнимо: как я уже сказал, мир тесен, и вообще говорят, что на земле любые два человека знают друг друга через три рукопожатия. Дело совершенно в другом. Дело в Оле, Ольге Невель. Итак, уважаемая Елена, эта наша первая встреча должна стать одновременно и последней. Я молчу.

      Не знаю, почему я не произношу это «нет». Я вообще в последнее время совершал много поступков, противоречащих, казалось бы, элементарной логике и здравому смыслу. В качестве одного из наиболее ярких примеров можно привести мой уход из профессии. Я вполне хорошо известен в соответствующих кругах. У меня есть имя. У меня множество научных работ, среди них восемь монографий. Я мог бы безбедно существовать до конца дней, продолжая и развивая частную практику. И все же, оказывается, этого недостаточно. А СКАЧАТЬ