любого прохвоста, носящегося со своим непрочным либидо по тёмным закоулкам собственных неудобоваримых снов. Брачная перспектива, вертящаяся у меня в голове некоторое время, стала медленно распухать, занимая собой весь расплывающийся горизонт моего любознательного сознания, затем несколько раз перевернулась таким образом, чтобы я мог рассмотреть её со всех сторон, и, наконец, бурно разрешилась небольшим иллюстрирующим видением – тело Вероники зачало, выносило и представило на мой суд крепенькое дитя, какое из-за скоропалительности галлюцинации и чрезмерной, совершенно выставочной безупречности младенца, я отнёс к той умилительной абстракции, какую принято именовать потомством. То, что потомство могло бы оказаться именно моим, придавало предположению опасный привкус, и я лишь слегка коснулся этой природной шарады, т.к. разгадка была слишком очевидна и довольно заманчива – множество простаков пытались безуспешно решить свои половые проблемы путем деторождения, но вряд ли им это удалось, разве что в одном удачном случае на несколько тысяч неудачных попыток. Коснувшись скользкой акушерской темы, я признал, что Вероника, или натурщица, или обе они вместе прекрасно справились бы с ролью роженицы – широкие бёдра, вместительный живот и крепкий зад выглядели отличной гарантией. Маленькая грудь не играла в этом деле особой роли – выкормить младенца вполне могла бы приходящая кормилица. Отбросив собственную биологическую робость, я признал, что будь я озабочен поисками матери для своего будущего дитя, я обязательно приметил бы Веронику, и даже попытался бы убедить её в разумности своего выбора – например, расточая ей вполне заслуженные комплименты, разбавленные упоминаниями о моих собственных достоинствах, главным образом, вымышленных. Признаться, я не так уж опытен в вопросах потомства, но готов говорить на эту тему часами – обычное дело для неофита, напавшего на золотую жилу общедоступных рассуждений. Я полагаю, что деторождение не более чем один из тупиков безысходного полового лабиринта, в который все мы попадаем помимо своей воли, но моя наивность сродни ловкому исследовательскому приёму, и я намерен носить специально изготовленные для этого случая шоры до самого конца своих жизненных злоключений, какими бы пресноватыми они ни оказались от недостатка известных на любой кухне приправ. Я достаточно хитёр, чтобы сообразить, насколько облегчается существование исследователя, мрачные мысли которого неожиданно заглушаются требовательным младенческим воплем, но я не подамся этому очевидному искушению – я, знаете ли, не слишком сентиментален. Справедливости ради скажу, что мои суждения часто бывают скороспелыми и поверхностными, и их пригодность носит несколько локальных характер – в случае с эротичностью лица Вероники я явно поторопился с вынесением вердикта. Это лицо в силу вышеуказанных причин мало подходило для короткого флирта, но для
СКАЧАТЬ
