Два ледокола. Другая история Второй мировой. Владимир Новоженов

Чтение книги онлайн.

      Адольф Гитлер имел достаточно ясную голову для понимания того, что если по русским и можно наносить военный удар – то только неожиданный и колоссальный! И желательно молча. Так всегда атакует помесь амстафа.

      Летом 1940 года мы бы разом лишили его и того и другого.

      А вот, собственно, личное мнение Гитлера на эту тему – значимости Плоешти в немецкой Судьбе. Оно записано Генри Пикером от третьего лица 18 мая 1942 года в ставке фюрера «Волчье логово»:

      «Он рад, что удалось вплоть до самого начала войны водить Советы за нос и постоянно договариваться с ними о разделе сфер интересов. Ибо если бы не удалось во время вторжения русских в Румынию заставить их ограничиться одной лишь Бессарабией и они забрали тогда себе румынские нефтяные месторождения, то самое позднее этой весной они бы задушили нас, ибо мы бы остались без источников горючего…»[18]

      То есть очевидно, что здравый ум фюрера говорил ему о том, что контроль Советов над румынской нефтью и более ничего не делание просто давали существовать германскому рейху от силы 7–9 месяцев.

      Единственное НО в этой записанной мысли фюрера состоит в том, что Гитлер говорит о том, что он чем-то ЗАСТАВИЛ русских ограничиться лишь Бессарабией.

      Это явно от лукавого.

      Это Гитлер у камина в мае 1942 может позволить себе так брюзжать, когда Манштейн рвется к Волге и на Кавказ резать русским их нефтяную аорту.

      Вот в реалиях июля 1940 года – фюреру просто НЕЧЕМ было заставить чем либо ограничиться русских…

      Просто НЕЧЕМ…

      Совершенно мягко и на глазах у покоренной им Европы крепким жуковским сапогом Гитлеру передавили бы его нефтяную аорту в Румынии. Если бы он этого не понял в течение, скажем, недели, то неожиданные затопления его лесо– и рудовозов в Балтике окончательно дали бы ему понять, что быть в Париже – значит расстаться с мессой.

      Хотя наши горные стрелки в чешских Татрах уже говорили бы немцам в Париже, что шутки кончились…

      А вот стоит ли Париж мессы, показали бы дальнейшие события.

      Хотя, я …ох как понимаю фюрера.

      Уж очень ему хотелось посетить тот самый Версаль, и привести туда в него растерянных французов, и поднести им под нос другую бумажку…, с уже иными буковками.

      Правда, суть этой новой бумажки от этого не менялась.

      Хоть в 1919-м, хоть в 1940 году – все эти бумажки суть оформленный факт диктата.