Безмятежные годы (сборник). Вера Новицкая

Чтение книги онлайн.

      – Это кто же, мама подписывала?

      Зубова покраснела как рак:

      – Да, мама…

      – Странно, будто не ее почерк.

      – Нет, Евгения Васильевна, это мама. Честное слово, мама, ей-Богу, мама, а только она очень торопилась.

      – Неправда, Зубова, это не мама подписывала, – говорит Евгения Васильевна.

      Она уже тоже красная, значит, сердится, и в голосе у нее звенит что-то. Зубова молчит.

      – Я спрашиваю, кто подписывал ваш дневник? Это не мама!

      – Извините, Евгения Васильевна, я ошиблась. Я забыла, это правда не мама, она больна, это тетя.

      Тут Евгения Васильевна как крикнет на нее:

      – Не лгите, Зубова! Стыдитесь! Сейчас вы божились, что мама, теперь говорите, что тетя. Так я вам скажу, кто подписывал, – вы сами!

      Зубова воет чуть не на весь класс, а все свое повторяет:

      – Нет… Ей-Богу… Нет… Ей-Богу…

      – Молчать! – как крикнет на нее Евгения Васильевна, я даже не думала, что она и кричать-то так умеет. – Идемте!

      Взяла за руку и повела рабу Божью вниз.

      Минут через двадцать, когда Надежда Аркадьевна нам уже диктовку делала, Евгения Васильевна привела всю зареванную Зубову, та забрала свою сумку, и обе сейчас же опять ушли. Потом Евгения Васильевна говорила, что инспектор велел ее исключить.

      Глава XV

      Я подвожу Таню. – Шелковая юбка

      Вы не находите, что иногда полезно бывает позлиться? Право, сгоряча да со злости такую замечательную штуку можно придумать – прелесть! Вот, например, не рассердись я на нашу противную Грачеву, быть может, мне и не пришла бы в голову такая «гинуальная» мысль. (Кажется, не наврала, – ведь такие мысли так называются?)

      Давно уж я на Таньку зубы точу, еще с той самой письменной арифметики, когда она Тишаловой нарочно неверный ответ подсказала. Я тогда же дала себе слово «подкатить» ее, да все не приходилось, а тут так чудесно пришлось!

      Вызвала мадемуазель Линде Швейкину к доске выученный перевод писать. Швейкина – долбяшка, старательная и очень усердная, но ужасная тупица, а ведь с этим ничего не поделаешь: коли глуп, так уж надолго.

      Вот пишет она себе перевод, аккуратненько букву к букве нанизывает, и верно, хорошо, ошибок нет, но трусит, бедная, страшно: напишет фразу и поворачивается, смотрит на класс, чтобы подсказали, верно ли. Я ей киваю: хорошо, мол, все правильно. Еще фразу написала, тоже нигде не наврано, но сдуру она возьми да посмотри на Грачеву. А та, противная, трясет головой: нет, мол, не так. Швейкина испугалась, да в слово die Ameise[28], которое хорошо было написано, и всади второе «ш». Танька кивает: хорошо, верно. Вот гадость! И ведь ничего с ней в эту минуту сделать нельзя – не драться же за уроком?

      Как-никак, а Швейкина все-таки «одиннадцать» получила, а могло бы быть и «двенадцать», может быть, ей это гривенничек убытку.

      Стали СКАЧАТЬ