Герои Сирии. Символы российского мужества. Михаил Федоров

Чтение книги онлайн.

      Что родилась дочь…

      Что народ всколыхнуло, что тысячи людей шли и шли…

      Что в каждом возникло сострадание к летчику, которого многие теперь называли, кто своим сыном, кто своим внуком, своим-своим…

      И жутко становилось от этой мысли, что гибель многое проявила… Истинное самосознание моего народа.

      Зашел в зал, где на креслах сидели курсанты. Они теперь лучше понимали жизнь своего города.

      А на рояле на сцене росла горка цветов.

      Вышел на свежий воздух, а легкие воздуха не хотели. Не хотели воздуха нового. Хотели сохранить в легких воздух, с которым так или иначе соприкасался Роман Филипов, оставшийся в траурном зале.

      Я обошел здание. Хвостик последних прощавшихся уходил в клуб. На моих часах было три часа дня.

      С левой стороны от входа вытянулся почетный караул из взводов трех родов войск.

      Он ждал выноса тела летчика…

      Крутились операторы и журналисты. И в сторонке стоял кортеж.

      Прозвучало новое цеу: вынос гроба снимать не разрешат, и я не стал дожидаться, а сразу уехал на кладбище.

      Какое счастье, если тебя будет, кому похоронить! Какое счастье, когда придет на прощание десять человек! А еще повезет – под сотню… А вот если несколько тысяч, как к летчику Роману… С такими мыслями я ехал на Коминтерновское кладбище и видел, как стопорились в пробках машины, проезжавшие мимо въезда на погост, словно транспорт отдавал дань памяти.

      А на душе снова пел Высоцкий:

      Дорогу чуть не перекрыли вывалившие на проезжую часть люди. Они запрудили все дорожки и площадки.

      Здесь тоже увидел тысячи.

      Часовенку кольцом окружили.

      – Будут отпевать…

      Две бабушки ждали с часу дня. Выходило, они на морозе простояли больше двух часов.

      «А я шесть. И ничего: живым остался…»

      Уже не чувствовал холода – мой организм перешел на какой-то режим, что либо охладел так, что больше некуда, либо, наоборот, с холодом справлялся.

      Все снова ждали. Ждать приходилось неизвестно сколько.

      Но вот загудела сирена.

      «Едут».

      Вскоре появился кортеж.

      Вот крайняя машина развернулась, сдала задней стенкой.

      К ней пробежал дьячок в белой рясе с послушником и горящими свечами и кадилом в руках.

      Дверца открылась.

      Шестеро летчиков под траурную музыку по узкой дорожке между взобравшихся на кучи снега по бокам людей понесли на плечах гроб.

      Они шли медленно. На этот СКАЧАТЬ