Герои Сирии. Символы российского мужества. Михаил Федоров

Чтение книги онлайн.

      «Похоронят в моем городе».

      Меня как подняло. Еще не было пяти утра, а я оказался за компьютером и жадно-жадно впитывал все, что там было об этом событии.

      Вот на видео «птичка» самолета заиграла пламенем. А она летит. Пламя, как из сопла. «Птичка» выпала из поля экрана…

      Другое видео: клуб черного дыма за горой взлетел вверх. Там самолет взорвался.

      Видео: парашют плавно парит. Похоже на тренировку, если бы не выстрелы. Стреляют в летчика.

      Вот какая-то рыжая возвышенность. Снега нет. Ясно, что где-то далеко на юге. С разных сторон сбегаются к валуну черные фигуры. Вот собрались в круг за камнем.

      Громила с повязкой на голове с автоматом спрятался невдалеке за деревом. Другой чуть вышел вперед, но к валуну не приближается.

      Раздался хлопок.

      Из-за валуна взлетело два дымка.

      Тот, что с повязкой на голове, лег… А тех, кто был за валуном, как не было… Лишь один отлетел в сторону… А другой кинулся бежать…

      Теперь я понял, что сделал тот, кто оказался за камнем: подорвал себя и этих в черном.

      Интернет пестрит: перед хлопком раздался крик: «Это вам за пацанов!»

      Самое простое. И самое родное.

      Как в подтверждение, на сайте «Красной звезды» прочитал рассказ того, кто летел в паре со сбитым летчиком:

      «– Голос у него не дрогнул, когда я предупредил: “По тебе работают! Выводи! Тангаж[2], тангаж! Маневрируй!”

      – Да, вижу! – ответил ведущий.

      А потом так спокойно, словно это было сказано о чем-то обыденном и второстепенном:

      – В меня попали…

      И следом:

      – Хорошо попали… Пожар правого… Тяну на юг… И левый становится…

      И секунд через двадцать – крайнее:

      – Вызывай поисково-спасательный отряд…

      – А что было дальше? – ведомый… командира звена штурмовиков Су-25СМ замолчал. А потом, посмотрев мне в глаза, продолжил:

      – А дальше были крайние слова: “Уходи в облака”. Конечно, я не ушел. Бросить командира – последнее дело».

      Я понял: в Сирии сбили наш самолет.

      Взгляд летел ниже по сайту армейской газеты:

      «Когда ПЗРК сработал по машине командира, все условности были отброшены, – продолжал рассказ летчик. – Я всегда прикрывал командира в воздухе, надо было это сделать и на земле, когда он уже принял бой. Остался в этом районе и выполнил несколько атак, отработал по машинам, которые приближались к оливковой роще, где был Роман. Уничтожил два автомобиля. В то же время продолжал передавать на КП координаты, вызывал поисково-спасательную службу. Место приземления командира я видел, но самого боя – нет, были сумерки… Уходить пришлось с аварийным остатком топлива, хватавшим только дотянуть до аэродрома…»

      Он ушел… И правильно, спору нет.

      А потом был валун… и хлопок…

      Интернет выбрасывает видео с крылом со звездочкой российского Су-25…

      Кто сбитый летчик?..

      Роман Филипов…

      Только теперь глянул в окно: еще чернела ночь, под фонарями первозданно белело, а снежинки испещрили весь видимый простор.

      Еще не наступило восьми, как начал звонить знакомым военным и незнакомым. И узнавал: прощание в Доме офицеров. В каком? Их в городе два – один настоящий, который с чьей-то больной головы отдали гражданским; другой – в построенном немцами военном городке. Похороны на Коминтерновском кладбище завтра.

      Стал собираться.

      Хотелось быть рядом со всем тем, что так или иначе связано с незнакомым мне летчиком.

      Чуть не поскользнувшись, запрыгнул на подножку автобуса. Ехал и следил за входящими и выходящими людьми, которым не было никакого дела до обуревавших меня мыслей и чувств, а перед глазами чередовались: «птичка» с пламенем сзади, парящий парашют, черный столб дыма, валун, облепленный черными фигурами. Как слышался крик: «Это вам за пацанов!», хлопок.

      И – два взлетевших дымка.

      Как наяву пел Высоцкий:

      Одна улица сменялась другой, одна часть автобуса пустела, наполнялась другая, а Высоцкий пел: