Частная коллекция ошибок. Светлана Гончаренко

Чтение книги онлайн.

      Некоторое время Вера Герасимовна переминалась у двери. Что теперь делать? Уйти? Постучать? Заглянуть? С одной стороны, неделикатно подслушивать чужую беседу, даже если дверь закрыта плохо и голоса невнятным ручейком просачиваются в коридор. С другой стороны, Вера Герасимовна шла к Самоварову со своей личной бедой, так что оказалась тут совершенно законно. А ко всему прочему, раз кто-то гибнет, может понадобиться помощь. Нет, уходить никак нельзя!

      Осознав свою моральную правоту, Вера Герасимовна успокоилась. Она прильнула к левой, намертво прикрытой створке самоваровской двери и попробовала метнуть взгляд в узенькую щель. Сделать это надо было так, чтобы не обнаружить себя даже случайной тенью.

      Увидеть не удалось ничего. Лишь ослепительный луч света, каким мастерская Самоварова обычно заливалась к вечеру, вонзился в зрачок. Из внутреннего уголка любопытного глаза больно брызнула слеза, и Вера Герасимовна прекратила визуальные наблюдения. Зато чуткое свое ухо (правое; это все-таки слышало лучше) она вплотную прижала к щели, так что аметист правой ее сережки заискрился в солнечном луче.

      – А если взять и просто плюнуть? – спросил в глубине мастерской голос Самоварова. – Если вообще ничего не делать?

      – Не получится. Это конец! – ответил другой голос, низкий, женский.

      Послышалось несколько стонов, причем стонал не Самоваров. Затем глубоко и жалобно высморкались.

      Вера Герасимовна не верила своим ушам. В мастерской рыдала и гибла Ольга Иннокентьевна Тюменцева, директор Нетского музея – того самого, где Вера Герасимовна служила в гардеробе, а Николай Самоваров был реставратором мебели и прочих предметов декоративно-прикладного искусства. В здании этого музея, толстостенном, по-казенному угрюмом и по-старинному уютном, и происходил сейчас странный разговор за дверью.

      Впрочем, разговор совсем затих. До Веры Герасимовны доносились лишь Ольгины всхлипы да тихий скрежет какого-то самоваровского инструмента. «Коля как парень тактичный, уткнулся в работу, чтоб не смущать даму», – резонно заключила Вера Герасимовна.

      Ничего ей теперь не оставалось, как самой догадаться, из-за чего разгорелся сыр-бор. Она задумалась. Директора чаще всего гибнут, если жестоко проворуются. Это Вера Герасимовна знала точно, поскольку жила давно и многое повидала. Однако Ольга Тюменцева славилась твердокаменной честностью в музейных делах. Значит, что-то личное, женское?

      В голове Веры Герасимовны моментально возникло и разветвилось несколько подходящих сюжетов. Житейский опыт намертво сросся в них с мотивами дневных сериалов. Первым делом пришло на ум самое простое – Ольгу бросил муж, доктор геологии, известный знаток минералов. От этого человека можно ждать чего угодно: он суров, вечно погружен в себя и невероятно сдержан. Вера Герасимовна никогда не слышала звука его голоса. Правда, Ольгу минералог обожал – иначе какой муж позволил бы назвать сыновей Евстигнеем и Поликарпом? Однако известно, что молоденькие вертихвостки то и дело сбивают с панталыку стареющих мужчин. Могли сбить и минералога, и вот теперь несчастная Ольга…

      Нет, вряд ли измена минералога стала для Ольги роковым концом чего бы то ни было. Уход мужа от нестарой эффектной женщины, опытного руководителя, кандидата искусствоведения – вещь поправимая. Может, Ольга сама влюбилась до смерти? Не в Самоварова ли? Вздор! Гибель-то тут при чем? Но вдруг любовник не Самоваров, а коварный стриптизер, нагло обирающий зрелых бизнес-леди?

      Таких стриптизеров Вера Герасимовна часто видела в сериалах. Они умели в любых условиях молниеносно раздеваться до трусов и обольстительно расхаживать, раздувая лоснистые груди. Если Ольга потеряла голову… И что? Интересно, каким образом стриптизер ее обобрал? Вынес из квартиры мягкую мебель? И многотонную коллекцию мужниных колчеданов? Не годится! Правда, если Ольга забеременела, когда муж выезжал на Алтай копаться в своих любимых горных породах… Или обнаружилась вдруг дочь, брошенная когда-то несовершеннолетней Ольгой и теперь в свою очередь забеременевшая… Или обе они забеременели от одного и того же стриптизера…

      Версии Веры Герасимовны становились все чудовищнее. Неизвестно, как далеко зашла бы она в своих предположениях, если бы совсем рядом кто-то не кашлянул. Она обернулась.

      – Что-то любопытное, да? – спросил Никита Леонидович Климентов, склонив голову набок и покачиваясь на высоких каблуках дизайнерских ботинок.

      Руки он заложил в карманы долгополого редингота, тоже дизайнерского. Шея Никиты Леонидовича, слишком тонкая для мужчины его возраста и положения, скрывалась в складках пестрого шарфика. Впрочем, эта прозрачная золотисто-изумрудная тряпица должна называться как-то по-другому, более изысканно. Например, фуляр.

      Вера Герасимовна всегда побаивалась таких вот странно одетых мужчин, которые смотрят на мир сквозь ярко-желтые или помидорно-красные стекла стильных очков. Эти люди казались ей непредсказуемыми, как инопланетяне. СКАЧАТЬ