Олимпийские сонеты. Стихотворения. Дмитрий Олерон

Чтение книги онлайн.

      Смотреть вперед, отвергнув упованья,

      Не знать часов, не верить в смену дней.

      Закрой глаза и в сне окаменей,

      Когда таков твой круг существованья.

      В таком кругу прошедшее ясней.

      Но разлюби свои воспоминанья:

      Беги услад, беги очарованья

      Изжитых лиц, событий и огней.

      Ты помнишь миг: они пришли впервые.

      Как сладко боль зажглась в твоей крови!

      То, чуя тлень, шли черви гробовые.

      Окаменей, их пир останови:

      Как статуи, в недвижности живые,

      В недвижном сне таинственно живи.

      С безгласьем стен слиянно каменею,

      В недвижном сне таинственно живу…

      Я снам камней отдался наяву.

      О, тишь камней. Я вечно в ней и с нею.

      И вас, живых, к себе уж не зову.

      Спят хоры Ор. Я в тихом свете рею.

      Мой Эвсельмос плывет по эмпирею,

      Опарусив туманную главу.

      Мой Эвсельмос, мой пленник и вожатый,

      Пусть резвый Эвр твой парус напряжет:

      Лететь туда, где Солнце страстно жжет —

      Напрасно жжет – тела усопших статуй.

      А ты лелей скитальческий мой сон,

      Гроза пловцов, ненастный Орион!

      Намокший снег живую ткань плетет

      В летучей мгле под влажным небосклоном.

      Кричит баклан, и зыбь с протяжным звоном —

      Удар в удар – в брандвахту глухо бьет.

      Здесь был Улисс. Вотще, под Илионом

      Свершив свой долг, он вспять направил флот.

      Кто в мирную Итаку отплывет,

      Того судьба загонит к Листригонам.

      Один, во тьме, он часто здесь блуждал

      И небеса с надеждой вопрошал,

      В овечий плащ закутавшись от снега.

      Вотще. Молчал ненастный горизонт,

      Кричал баклан, и с тяжкого разбега

      В отвес скалы угрюмый бился Понт.

      Я шел к своим и верил в неуспех:

      О, сколько их, свершений несвершенных…

      Вдруг черный луч из чьих-то глаз бессонных

      Впился в меня сквозь сеть мушарабьех.

      О стольких снах, для воли схороненных,

      О стольких снах шептал мой скорбный смех,

      И дрогнул я от муки взоров тех,

      В мой вольный бег завистливо влюбленных.

      Быть может, мы друг в друге тех нашли,

      Кому уделы наши для земли

      Готовил Рок: тебе – мои доспехи,

      Моих друзей и недругов моих,

      А мне – твой мир, твои мушарабьехи

      И сны в тени киосков кружевных.

      И снилось мне: с взволнованных высот,

      Где вился смерч подоблачной колонной,

      Спускалась зыбь к прозрачности придонной,

      Спускалась зыбь разбить хрустальный грот.

      На дне морском, в тиши хрустально-сонной,

      Ни рыб, ни трав, ни чудищ не живет:

      Кто не доплыл до порта, только тот

      Лежит в песках и спит, завороженный.

      Бежали две, дитя и мать, по дну.

      Все ниже зыбь спускалась в глубину,

      Смотрела мать безумно и устало.

      Но не могло дитя ее понять:

      Склонялось к дну, задерживало мать

      И камушки цветные собирало.

      С высоких скал отеческой земли

      В ненастный час, когда бушуют воды,

      Люблю смотреть, как страждут мореходы,

      Как рвется снасть и тонут корабли.

      И в дни войны на битвы и походы

      Люблю смотреть, от всех тревог вдали.

      Я рад не злу: я рад, что обошли

      Меня, меня суровые невзгоды.

      Но лучше нет, – подняться в светлый храм,

      Воздвигнутый в надзвездьи мудрецами,

      И СКАЧАТЬ