ОК. Андрей Швайкин

Чтение книги онлайн.

      – Твоё дело – свидетельствовать! – поддержал демон. – Сущность Чечкина очевидно желала приобретений, но делала это в неконструктивной форме и при закрытых глазах.

      – На том и порешили. – Ангел улыбнулся и протянул Василию крыло вместо руки. – Подпишите, пожалуйста, протокол, и больше не попадайтесь нам в схожих обстоятельствах.

      – Как… п-подписать?

      – Просто коснитесь… Всё, достаточно.

      Растворились так же молниеносно, как появились. Из чего Василий сделал несколько позитивных и негативных выводов (зажмурив на всякий случай глаза). Во-первых, ангелы и демоны – ребята адекватные и при определённых раскладах можно иметь с ними дело. Во-вторых, тварь и на этом свете тварь, но в разы паскуднее, как и всякая тварь, принимающая временные полномочия за близость к Самому. В-третьих, с дедушкой не договориться («Ржавые ножницы видел?»). А жаль. Старичку не хватает внимания. И апгрейда. В-четвёртых – глаза. О-о! Это амнистия! И сюда просочилось: земной вирус толерантности в итоге разрушит Вселенную. Чечкин довольно улыбнулся открытиям и огляделся вокруг. Пора уже добывать одежды.

      Кейс восьмой.

      Дресс-код

      Чем, к Слову, оптимизация дресс-кода сущности здесь отличается от бренд-менеджмента корпорации там? Да ничем. Срамота всюду – репутационные риски. Но там и голая задница – актив: подоить государство, сославшись на санкции, или пенсионеров, отдаться за протекцию. Легко. Стыд вытесняется кэшем. А тут голой жопой никого не разжалобить. Ещё и отымеют вдогонку. Ну, ОК! Суть-то одна: срамота мотивирует не расслабляться, а одежды мотивируют не опускаться. И место под солнцем никто не отменял: оно и в аду индивидуально.

      Василий осмотрелся. Малый проспект Васильевского выглядел обобщённо, реалистично, не нарушая табу, хотя плавился, как неустойчивая голограмма. Арки и балконы-убийцы, трухлявые окна, выщербленные фасады, подвальный холодок из подворотен – чёртовы родные пенаты (пока не переехал на Крестовский). При всём желании не вызвать детализацию. Увы, помнить гадости – удел ограниченных, успешных создаёт воображение. Представил сосульки – появились «сосули». От типовых отличаются стремлением прикончить. Отлично. Отошёл на всякий случай. Осторожно представил питерскую столовку. Ну как «представил». В надраенной витрине нарисовался кривоногий винтажный столик с чёрной икрой, трюфелями, прошутто, сырами и ещё с массой санкционной снеди, декорированной дорогими винами и коньяком. Бегущая строка: «ХАЛЯВА! НАМ – 10!» Желудок не ёкнул. «Могу, а не надо?» Чуть смелее материализовался секонд-хенд. Мало ли… В мутной витрине засветились прилавки, заваленные трусами. «SALE! 100%!» Двери нет. «П-падла! Надо, а не могу!» Чечкин поднял брусок с провалившегося тротуара, швырнул в витрину: стекло проглотило камень и расплылось кругами. «Ну, ОК, засранцы! И не могу, и не надо…»

      Для следующего эксперимента потребовалась абсолютная абстракция. В мебельный магазин, к своему удивлению, Василий вошёл СКАЧАТЬ