Собрание сочинений. Том 3. Евгений Евтушенко

Чтение книги онлайн.

      Эта девочка из Нью-Йорка,

      но ему не принадлежит.

      Эта девочка вдоль неона

      от самой себя бежит.

      Этой девочке ненавистен

      мир – освистанный моралист.

      Для нее не осталось в нем истин.

      Заменяет ей истины твист.

      И с нечесаными волосами,

      в грубом свитере и очках

      пляшет худенькое отрицанье

      на тонюсеньких каблучках.

      Все ей кажется ложью на свете,

      все – от Библии до газет.

      Есть Монтекки и Капулетти.

      Нет Ромео и нет Джульетт.

      От раздумий деревья поникли,

      и слоняется во хмелю

      месяц, сумрачный, словно битник,

      вдоль по млечному авеню…

      Я улетаю далеко

      и где-то в небе тонко таю.

      Я улетаю нелегко,

      но не грущу, что улетаю.

      Так ударяется волна

      о берег с гулом долгим-долгим,

      и удаляется она,

      когда считает это долгом.

      Я над сумятицею чувств,

      над миром ссорящимся, нервным.

      Лечу. Или, верней, лечусь

      от всех земных болезней небом.

      Но вижу зрением другим,

      как продают и продаются

      и как над самым дорогим,

      боясь расплакаться, смеются.

      Он проплывает подо мной,

      неся в себе могилы чьи-то,

      помятый жизнью шар земной,

      и просит всем собой защиты.

      Он кровью собственной намок.

      Он полон болью сокровенной.

      Он словно сжатое в комок

      страданье в горле у вселенной.

      Повсюду базы возвели,

      повсюду армии, границы,

      и столько грязи развели

      на нем, что он себя стыдится.

      На нем окурки и плевки

      всех подлецов любой окраски,

      но в мглистых шахтах горняки

      его похлопывают братски.

      На нем, беснуясь, как хлысты,

      кричат воинственно, утробно,

      но по нему ступаешь ты

      на каблучках своих так добро!

      Вращайся, гордый шар земной,

      и никогда не прекращайся!

      Прошу о милости одной —

      со мной подольше не прощайся.

      Тобой я стану, шар земной,

      и, словно доброе знаменье,

      услышу я, как надо мной

      шумят иные поколенья.

      И я, для них сокрыт в тени,

      ростками выход к небу шаря,

      гордиться буду, что они

      идут по мне – земному шару.

      В ручки кресла вцепился я.

      Кинохроника веку не льстит.

      Кинохроника, – ты судья,

      и СКАЧАТЬ