Паска, рисунков в пустыне, увидеть которые можно только из поднебесья) производится с борта аэробуса Ил-86. Иногда, правда, Саканский действует, как проктолог. Но чаще – с облака, так как он одинок и свободен, как Бог, беспрерывно любующийся своим творением. Ясно, что он ни от кого не зависит и никому ничего не должен. Вот она – провокация, иначе говоря, бунт. «Зло от Бога, талант от Бога», следовательно, существует иная, реальная иерархия, а также такое понятие, как долг. Например, из Й. Хёйзинги «Хомо Люденс»: «Англия не ждет, что каждый станет героем. Англия ждет, что каждый выполнит свой долг». (Отсылка к Й. Хёйзингу есть в романе). А вот и литературная параллель – М. Пруст, глава о смерти Бергота из романа «Пленница», предсказание-манифест: «Единственно, что тут можно сказать, это что всё протекает в нашей жизни, как будто мы в нее вошли с грузом обязательств, принятых нами на себя в предыдущей жизни». В общем, долг, долги, а иначе – кукольный театр, а вместо писателя – опытный кукловод, расчетливо дергающий за нитки. Иногда, когда автор в ударе, это интересно, но зачастую, конечно, тупик Д. Галковского. Правда, Пушкин писал, «себе лишь самому служить и угождать», но это в жизни, а не в литературе. Тем более что в этом стихотворении сам Пушкин спрятался, оно так и называется «Из Пиндемонти». Спрятался Пушкин. Прячется и С. Саканский, прибегая для этого к различным сильнодействующим средствам, например, к пердежу, причем вполне литературному. Данный пердеж позаимствован автором у Чарльза Буковски, из его «Завсегдатая бара». Был и фильм такой снят, где очень талантливо пердит Микки Рурк, и прочие аномалии и извращения, роковые уловки и ловкие экивоки: педофилия, наркотики, онанизм. Из гущи повествования непрерывно выглядывает Набоков или его робкий ставленник С. Соколов. Водокачка, поселок НКВД, нимфетка и приходящий к ней Приходько, слабоумие и изысканные праздники детства – всё это вовсю резвится в романе, повторяясь и путаясь. Но игра игрой, а двигаться-то куда-то надо. Выбор сделан: Когда Приходит Андж, возникает непреодолимое желание переписать существующую, опять же только в романе, реальность. Вот тут и появляется главный герой – Ю. В. Трифонов, генеральный конструктор городской прозы нынешнего периода русской литературы. Именно он является создателем модели, по образу и подобию которой нынче всё и делается. Итак, роман «Время и место»: «Москва окружает нас, как лес. Мы пересекли его. Всё остальное не имеет значения». Лес, город – лес, где глухо, как в подводной лодке, а маленькие и мелкие людишки мучительно страдают от одиночества, испуганно аукаясь второпях. В очередях, на банкетах и в подворотнях. Там, где чисто, светло. И там, где грязно и темно. Мучаются и вымучивают-таки лекарство от страха и одиночества. Как? Романы пишут, как С. Саканский. Ю. В. Трифонов пишет о писателе Антипове, который пишет роман о писателе Никифорове. Он так и называется: «Синдром Никифорова». Роман о том, что время уходит, а места себе в нем ты так и не нашел. Но… «нам не дано предугадать, как
СКАЧАТЬ
