Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941–1942 гг.. Сергей Яров
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941–1942 гг. - Сергей Яров страница 8

СКАЧАТЬ они казались еще более страшными. Б. Бабочкин, побывавший в Ленинграде весной 1942 г., рассказывал позднее: «Пришла актриса, была красавица… Теперь вывалились зубы, развалина… Питалась тем, что у склада, рано утром, собирала раздавленных крыс – грузовиками ночью»[96]. Но были и такие люди, при виде которых приходили в ужас даже многое повидавшие блокадники: «Это что-то не знаю что. Если бы я не встретила его на улице… не узнала бы»[97], «я испугалась, так он страшен, лицо опухло»[98], «я была поражена его видом, он заметно опух»[99], «как… изменился, этого нельзя рассказать, невозможно представить»[100]. Общаться с такими людьми, очевидно, было сложно. Они и сами стыдились своего вида (особенно женщины)[101], старались отворачиваться. Да и что оставалось делать, когда было заметно, как их собеседники с трудом подавляют испуг, стесняются пристально вглядываться в лица. Как «дистрофикам», изуродованным голодом, с замедленными речью и жестами, вести обычный разговор, когда оцепенение, жалость и сострадание охватывает всех, кто их видит? И ничего не поправить – каждый голодный день делает их облик еще более неузнаваемым и страшным. Может быть, отчасти и поэтому люди переставали следить за опрятностью и чистотой своей одежды, умываться, заботиться о личной гигиене. Другими причинами (и, пожалуй, более важными) были немощность истощенных блокадников, отсутствие в квартирах света, тепла и воды, закрытие бань и пунктов бытового обслуживания[102]. Обилие грязных, закопченных лиц не раз отмечалось в свидетельствах о зиме 1941–1942 гг.[103]

      Т. Нежинцева писала, как ей было стыдно идти в роддом немытой: «…оказалось, что все были такие»[104].

      Нет дров, нет сил, чтобы их принести, нет тепла. Нет воды[105] – истощенным горожанам, которым трудно дойти до колонок и проруби, приходится всячески ее сберегать, использовать только для питья и приготовления пищи. Очень мало бань, их нечем топить – побывать в них можно лишь по нарядам и талонам, которые не всем были доступны. Как отмечала И.Д. Зеленская, бывали случаи, когда «даже баня становится непомерной роскошью, т. к. в ней ледяной холод, чуть теплая вода и страшные очереди»[106]. В обледеневших квартирах и общежитиях люди не моются неделями и месяцами[107]. Спят одетыми, стараются не вставать с постели, прячась от холода за ворохом одеял. Не работает канализация, квартиры, лестницы и дворы залиты нечистотами. Крысы и вши стали приметой «смертного времени»[108]. Педикулез грозил каждому: вшей находили не только у сирот, переданных в детский дом (что случалось чаще всего), но и у рабочих[109]. Нет света, не работают общественный транспорт, почта и радио[110] – нет возможности читать, писать, заниматься домашним бытом, встречаться с друзьями, узнавать новости.

      Когда в сентябре 1941 г. запретили пользоваться электроприборами и ограничили (2,5 литрами в месяц) выдачу керосина, один из блокадников сетовал на то, что придется ходить в неглаженном бельеСКАЧАТЬ

<p>96</p>

Иванов Вс. Дневники. М., 2001. С. 203–204; см. запись рассказа красноармейца, приехавшего в отпуск в город: «…Говорит, что он… никогда не думал, что живые люди могут дойти до такого состояния» (Дневник Миши Тихомирова. С. 44 (Запись 21 февраля 1942 г.)).

<p>97</p>

Боровикова А.Н. Дневник. 15 января 1942 г.: ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 11. Д. 15. Л. 101.

<p>98</p>

Н. Заветновская – Т.В. Заветновской. 22 декабря 1941 г.: ОР РНБ. Ф. 1273 Л. 23 об.

<p>99</p>

М.В. Машкова – С.М. Машбиц. 5 ноября 1941 г. // Публичная библиотека в годы войны. С. 115.

<p>100</p>

Ерохина (Клишевич) Н.Н. Дневник. 15 июня 1942 г.: РДФ ГММОБЛ. On. 1. Д. 490. Л. 35.

<p>101</p>

См. запись в дневнике П. Капицы 17 января 1942 г.: «…Потупляют взгляд или стыдливо отворачивают худые носатые лица, чтобы мы не могли видеть преждевременных морщин, синяков и «цыпок» под глазами. А если какая взглядом невзначай, то смущенно» (Капица П. В море погасли огни. С. 261).

<p>102</p>

Как отмечалось в отчете Ленинградской городской плановой комиссии, за период с 1 июля 1941 г. по 1 января 1942 г. число пунктов по ремонту обуви уменьшилось с 398 до 86, прекратили работу бани, и большинство пунктов бытового обслуживания, а также почти все прачечные (Из отчета Ленгорплана «Ленинград в период войны и блокады» // 900 героических дней. С. 297).

<p>103</p>

Никулин А.П. В осажденном городе. Краткие записи. 13 января, 14–15 января 1942 г.: ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 11. Д. 83. Л. 36; Зеленская И.Д. Дневник. 26 января 1942 г.: Там же. Д. 35. Л. 58 об.; Боровикова А.Н. Дневник. 15 января 1942 г.: Там же. Д. 15. Л. 101; Загорская А.П. Дневник. 30 декабря 1941 г.: НИА СПбИИ РАН. Ф. 332. On. 1. Д. 47. Л. 16; Силина Е.М. Дневник // Зимин И.В. Из дневника блокадницы. С. 253 (Запись 27 февраля 1942 г.); Заболотская Л.К. Дневник // Человек в блокаде. С. 132; С. А. Павлова – С.Н. Кондратьеву// Труды Государственного музея истории Санкт-Петербурга. Вып. 5. С. 180.

<p>104</p>

Нежинцева Т. Расскажу о своем муже // Голоса из блокады. С. 348.

<p>105</p>

Зимой 1941–1942 гг. было заморожено 6369 водопроводных вводов (43 % от общего числа) (Ковальчук В.М. 900 дней блокады. Ленинград. 1941–1944. СПб., 2005. С. 76).

<p>106</p>

Зеленская И.Д. Дневник. 10 декабря 1941 г.: ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 11. Д. 35. Л. 41 об.

<p>107</p>

Из дневника Галько Леонида Павловича. С. 515 (Запись 4 января 1942 г.). См. также воспоминания Е. Капустиной о студенческом общежитии в Физическом институте ЛГУ: «Лежали люди, закрытые одеялом и тряпьем. Я предложила умыться. От умывания они… отказались, сказали, что потом будет еще холодней» (Капустина Е. Из блокадных дней студентки. С. 220).

<p>108</p>

Секретарь Октябрьского РК ВЛКСМ Б.П. Федоров вспоминал, как в одной из квартир на улице Глинки обнаружили истощенного мужчину: «Когда стали его осматривать, то оказалось, что у него пятки были объедены крысами. У него не было сил спасти себя от крыс, хотя он был жив» (Федоров Б.П. [Стенографическая запись воспоминаний] // Оборона Ленинграда. С. 467). О крысах блокадники всегда вспоминали с особым содроганием: «…Толстая крыса скачками бросилась в мою сторону, соскочив с лица умершей две недели назад тети» (Глазунов И.С. Россия распятая. Т. 1. Кн. 2. С. 102); «…Жрали они машинное масло, жрали мертвых, которые лежали на заводе в ожидании своей очереди» (Гречина О. Спасаюсь спасая. С. 262). Инструктор по кадрам Петроградской конторы связи Л.М. Аршинцева сообщала о том, что почтальоны «на лестницах спотыкались на… покойников, которых грызли крысы» (Стенограмма сообщения Аршинцевой Л. М.: НИА СПбИИ РАН. Ф. 332. On. 1. Д. 4. Л. 2–2 об.). «У многих трупов съедаются конечности… Это примитивный морг вместе с крысами превратится в активный источник заразы», – отмечалось в письме начальника земснаряда «Волхов» М.Ф. Зыбина заместителю председателя Леноблисполкома Н.Н. Шеховцову 6 февраля 1942 г. (Водоканал Ленинграда. 1941–1945. Водоснабжение и канализация Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. СПб., 1995. С. 234).

<p>109</p>

Даже осенью 1942 г. на заводе им. Егорова педикулез был обнаружен у 25–30 % рабочих (Капитонова В.М. Дневник. 22 сентября 1942 г.: НИА СПбИИ РАН. Ф. 332. On. 1. Д. 55. Л. 6).

<p>110</p>

Коган Л.Р. Дневник. 1 февраля 1942 г.: ОР РНБ. Ф. 1035. Д. 1. Л. 1; В те дни. Ленинградский альбом. Текст Николая Тихонова. М.; Л., 1946. С. 26.