Название: Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941–1942 гг.
Автор: Сергей Яров
Жанр: Документальная литература
isbn: 978-5-227-03767-1
isbn:
Так происходило изменение всех форм цивилизации – разрушение одной из них обусловливало и исчезновение других. Выстоять удавалось не всем. В распаде человека в «смертное время» есть что-то неизбежное. Сама цепочка причин и следствий, итогом которой была деградация людей, выглядит неумолимо логичной[154]. Кто мог поделиться хлебом и кашей? Человек, готовый идти на любые унижения, чтобы их получить? Прячущий запасы еды, но выпрашивающий ее у других? Разорвавший связи с близкими людьми, замкнутый и безразличный к чужим страданиям? Опустившийся, утративший представление о стыде и достоинстве, движимый лишь животными чувствами?
Люди не сразу становились такими. Но изучая любую историю блокадной смерти, нельзя не заметить последовательность проявления одинаковых для всех признаков распада – даже у самых стойких. Блокадный человек подтачивался и с ошеломляющей быстротой и постепенно, исподволь – все зависело и от его жизненных условий, часто менявшихся, и от присущей ему силы сопротивления.
Признаки распада нравственных норм
1
Самыми характерными приметами распада нравственных норм в «смертное время» являлись обман, воровство, грабеж и мародерство. Чаще всего обманывали на импровизированных рынках[155]. Схема обмана была традиционной: предлагались на продажу или обмен суррогаты, по внешнему виду похожие на натуральные продукты. Так, вместо конфет могли продать мастику, вместо масла олифу, вместо манной крупы – «состав, из которого делался клей»; «химический продукт», по выражению одного из блокадников, был, собственно главным объектом этих мошеннических операций[156]. Впрочем, варианты могли быть самыми неожиданными – о них сообщалось даже в сводке германской службы СД, составленной весной 1942 г.[157].
Были и более запутанные и драматические истории. В. Инбер рассказывала, как одна «аферистка», выследив мать и дочь в очереди, познакомилась с ними, «втерлась в доверие» и обещала устроить дочь судомойкой в военном госпитале: «Взяла у девочки обе карточки, ее и матери, за весь месяц и сорок пять рублей денег, взятые матерью у кого-то взаймы. Все это якобы для выкупа продуктов. И тут же в темноте исчезла»[158]. Это, видимо, было последнее, что они имели[159], и «аферистка», выманивая и жалкие по тогдашним рыночным меркам 45 рублей, несомненно знала об этом.
Существовали и более «легальные» приемы обмана, например, обвешивание в булочных и магазинах. Продавцам быстрее удавалось обмануть покупателей, когда хлеб выдавался сразу по нескольким карточкам и хищение его было не так заметно[160].
B. СКАЧАТЬ
153
154
См. запись З.А. Игнатович о главном бухгалтере лаборатории, в которой она работала: «Нас, всех сотрудников поражал какой-то исключительной культурностью и большой деликатностью, которые как-то даже не вязались с его должностью… Быстро худел и как-то сразу невероятно опустился: перестал за собой следить, не причесывался, не мылся и ходил как потерянный… За стол садился раньше всех и ждал с нетерпением этой раздачи [питательного порошка. –
155
Интервью с А.Н. Цамутали // Нестор. 2003. № 6. С. 263;
156
Интервью с С.П. Сухоруковой // Нестор. 2003. № 6. С. 177;
157
Выдержка из доклада СД об обстановке весной 1942 года // Звезда. 2005. № 9. С. 182.
158
159
«Мать раздирающим… голосом все повторяла: „Люля, Люля, что ты со мной сделала! Ты меня живую в гроб уложила!“ А Люля, судорожно прижимая муфточку к груди, глядя в одну точку, шептала: „Какая ночь предстоит“ (Там же).
160
См.: