Минус-корабль. Алексей Парщиков
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Минус-корабль - Алексей Парщиков страница 2

Название: Минус-корабль

Автор: Алексей Парщиков

Издательство: РИПОЛ Классик

Жанр: Поэзия

Серия: Часть речи

isbn: 978-5-521-00945-9

isbn:

СКАЧАТЬ – поэт абсолютно уникальный по русским и по всяким прочим меркам масштаба. Говоря «поэт», я имею в виду именно поэзию и, в частности, Ваши метафорические способности, их – Ваш – внерациональный вектор. Они в Вас настолько сильны, что, боюсь, доминируют в стихе в ущерб слуху.

      Последуем этому «внерациональному вектору». Вот парщиковская вариация на тему пушкинского «Памятника»:

      Как нас меняют мёртвые? Какими знаками?

      Над заводской трубой бледнеет вдруг Венера…

      Ты, озарённый терракотовыми шлаками,

      кого узнал в тенях на дне карьера?

      Какой пружиной сгущено коварство

      угла или открытого простора?

      Наметим точку. Так. В ней белена аванса,

      упор и вихрь грядущего престола.

      Упор и вихрь.

      А ты – основа, щёлочь, соль…

      Содержит ли тебя неотвратимый сад?

      То съежится рельеф, то распрямится вдоль,

       и я ему в ответ то вытянут, то сжат.

(«Мемуарный реквием Зубареву»)

      В каждой точке пространства есть своя пружина, своё крошечное невидимое измерение – ростковая точка бессмертия, «упор и вихрь грядущего престола». Суждено ли нам стать частицей той почвы, которая войдёт в состав грядущего сада и сохранит нас в нём? Это вопрос каждого к себе. Через нас проходят колебательные контуры будущего, которые то растягивают, то сжимают нас, – это и есть вибрация тех суперструн, которыми творится вселенная. Ни одна популяризация физики не позволяет так наглядно представить загнувшиеся, невидимые уголки многомерного пространства-времени, как поэзия Парщикова.

      Михаил Эпштейн

      Из книги «Днепровский август»

      «Как впечатлённый светом хлорофилл…»

      Василию Чубарю

      Как впечатлённый светом хлорофилл,

      от солнца образуется искусство,

      произрастая письменно и устно

      в Христе, и женщине, и крике между крыл.

      Так мне во сне сказал соученик,

      предвестник смуглых киевских бессонниц,

      он был слепой, и зёрна тонких звонниц

      почуял, перебрав мой черновик.

      Я знал, что чернослив и антрацит

      один и тот же заняли огонь,

      я знал, что речка, как ночной вагон,

      зимою сходит с рельс и дребезжит.

      Да, есть у мира чучельный двойник,

      но как бы ни сильна его засада,

      блажен, кто в сад с ножом в зубах проник,

      и срезал ветку гибкую у сада.

      «Озноб чеканки. Рябь подков…»

      Озноб чеканки. Рябь подков.

      Стоят часы. Стоят тюльпаны

      и вывернутые карманы

      торчащих колом облаков.

      А через воздух бесконечный

      был виден сломанный лесок,

      как мир наскальных человечков,

      как хромосомы в микроскоп.

      «Рокировались косяки…»

      Рокировались косяки.

      Упали СКАЧАТЬ