Саркофаг. Чернобыльский разлом. Борис Сопельняк

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ реактора?

      – Ну да.

      – Это опасно.

      – Но вы-то над ним летаете.

      – Лета-а-ем, – чуть ли не запел он. – Но мы-то по долгу службы, а вам на кой черт подставляться?!

      Тут я наконец понял, что такое неожиданное растягивание гласных – это своеобразная форма заикания, и перестал обращать на это внимание. Как перестал реагировать и на то, что капитан меня явно подначивает.

      – А вы расскажите, что после таких полетов болит, – сделав наивное лицо, бросил я, – может быть, испугаете, и я с вами не полечу.

      – Ладно, – миролюбиво улыбнулся капитан, – побазарили, и хватит. Но работа-то и в самом деле непростая. Однажды мне пришлось висеть над реактором двенадцать минут. Дело прошлое, но ощущение было такое, будто снизу палит зенитная батарея. И хотя сиденья облицованы свинцом, хотя приборы показывали допустимую дозу облучения, все равно становилось как-то не по себе. Это мне-то, боевому летчику, знающему, почем фунт лиха, а каково молодым, необстрелянным пацанам, вроде Пашки Макеева.

      Лейтенант обиженно поджал губы, но сдержался и промолчал.

      – Я ведь сюда прямиком из Афганистана, – продолжал капитан. – Нас перебросили в течение суток. А до этого сделал пятьсот двадцать боевых вылетов, четыре раза был сбит, падал на землю в горящем вертолете, короче говоря, хорошо знаю, что значит быть на волосок от смерти, но такого мандража, как здесь, не испытывал. Никто вроде не стреляет, повсюду тишь да гладь, а сердце екает. Со временем, конечно, привык, научился следить не только за приборами, показывающими высоту и скорость, но и за стрелкой дозиметра. Здесь этот прибор – главный. Иной раз приходится попадать в зону, где излучение исчисляется не десятками, а тысячами рентген в час, но если проскочить ее за несколько секунд, само собой, сделав свою работу, то при пересчете на часы получится ерундовая цифра. Правда, эти цифры не растворяются и не исчезают сами по себе, в организме они накапливаются или, как мы говорим, плюсуются.

      – А загар? – спросил я. – Загар у вас афганский или местный, чернобыльский?

      – Местный, – отмахнулся он. – Вы сами-то в зеркало давно заглядывали?

      – А что? – встревоженно переспросил я. – Я уже тоже… того?

      – Того-того, – усмехнулся капитан. – Мы здесь все того, – потер он бронзово-смуглые щеки. – Да вы не тушуйтесь, радиационный загар это еще не признак лучевой болезни, хотя, как говорят врачи, первый звонок, означающий, что пора отсюда сматывать удочки. Ну что, испугал? – с лукавой усмешкой заглянул мне в глаза капитан. – Полетите? А то еще не поздно отказаться.

      – Нет-нет, – шагнул я к вертолету. – Летим! Главное, чтобы, как говорят авиаторы, количество взлетов равнялось количеству посадок. Это вы гарантируете?

      – На девяносто девять процентов! – хохотнул капитан.

      – Что так? От кого же зависит оставшийся один процент?

      – От Бога, – с каким-то особенным нажимом сказал капитан. – Наши девяносто девять – ничто, СКАЧАТЬ