Серп языческой богини. Екатерина Лесина

Чтение книги онлайн.

      – Знаешь, если бы ты умер, был бы сам виноват.

      Далматов осторожно, придерживая голову здоровой рукой, кивнул.

      – Мне даже хочется тебя прибить, – так же спокойно продолжила она. – Ты о чем думал?

      – Не помню. Водички дай.

      Дала. Помогла напиться. С водой вернулась память, во всяком случае частично, потому что некоторые участки дороги Далматов не помнил. Как добрался до стоянки. Как сел в машину, вывел на трассу – помнил. Как останавливался в каком-то городишке, дозаправляясь – тоже помнил. И как здесь оказался. Стоял, давил на звонок, надеясь, что откроют.

      А вот как ехал – нет.

      – Тебе надо к врачу. – Саломея положила горячую ладонь на лоб. – У тебя может быть заражение. Или воспаление. Или не знаю, что… ты вообще кровью истечь мог! Насмерть! Что мне тогда делать?

      – Тело лучше разделывать в ванной и выносить частями.

      – Спасибо, учту.

      Боль отступала, концентрируясь в плече. Неприятно, но не смертельно. День-два, и дыра затянется, на нем все быстро зарастает. Правда, пока малейшая попытка пошевелить рукой вызывала вспышку острой парализующей боли.

      Пройдет. Все проходит и нежданное перемирие тоже.

      – Ты лицо обморозил. И руки.

      А в легких знакомо хлюпало. Вот только пневмонии для полного счастья Далматову не хватало.

      – Спрашивать, куда ты влез, бесполезно?

      – А тебе интересно?

      – Нет.

      Не лжет. Она не такая, как осенью. Бледнее. Слабее. Сонная, как цветы зимой. Волосы и те потускнели, а веснушки пропали. Без них кожа приобрела неприятный желтоватый оттенок.

      Саломее плохо.

      Она возвращается к вязанию, перебирает клубки, точно впервые их видит. Роняет несколько, но не наклоняется, чтобы поднять. Спицы в ее руках мелькают, тянут красную нить, но, вплетаясь в узор шарфа, та становится серой.

      Надо уходить. Далматову сейчас не до чужих проблем.

      – Ты не поможешь? Как-то неудобно одной рукой…

      Рана ноет. То затихает, то вспыхивает, отдаваясь судорогой в пальцах, заставляя материться и проклинать тот день, когда Далматов сунулся на Калмин камень.

      Саломея больше ни о чем не спрашивает. Помогает одеться – свитер и рубашка чужие, явно новые, но вряд ли куплены сейчас. Вещи источают слабый аромат плесени. Лежали долго. Отсырели. Но для кого они приобретались?

      И что случилось с ним?

      – Спасибо.

      Молчаливый кивок. Ключи проворачиваются в двери со скрипом.

      – Подвезешь? – Илья спрашивает, чтобы выдернуть ее из сомнамбулического состояния. – Или такси вызови.

      Саломея думает, минуту или больше, стоя на пороге, разглядывая клетчатый узор плитки. И решается:

      – Подвезу. Я… давно не выходила из дому.

      Илья не уточняет, как давно.

      Его машина стоит во дворе, занесенная снегом. Белый горб среди других горбов. Заводится сразу. СКАЧАТЬ