Обще-житие (сборник). Жена Павловская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ опять стыдила), они даже не понимают своего счастья быть свободными – ну хотя бы в мыслях. Можно злиться, беситься, ненавидеть, яриться, презирать, проклинать – им можно все! Я же – невидимая мина замедленного действия, я не имею права на самые естественные человеческие чувства. Даже на любовь – ведь где она, там и ревность, и ярость. Я должен быть муравьем, микробом, амебой. Существовать как биологический автомат, без мыслей, без эмоций, – терзал себя Самохвалов.

      «Ах, мы нежно жалеем себя, драгоценного! У нас такая тонкая душевная организация!» – ехидно заметила саркастически настроенная часть его «я».

      И он страдал еще сверх того и втройне, потому что ловил себя на чем-то вроде постыдного самолюбования своим страданием, – желал мучиться честно. Скорее всего, изводился он напрасно, ведь все описанные чудеса и возмездия не содержали в себе ничего противоприродного, происходили по естественным и объяснимым наукой причинам. Самохвалов пытался себя убедить и в этом, но почему-то именно в эти моменты он особенно сердился на свой становившийся таким учительски-рассудительным внутренний голос и велел ему, палачу, ханже, резонеру, актеру на третьих ролях, заткнуться, убраться, замолкнуть немедленно.

      В командировочную ночь в гостинице города Н. к нему пришел один из самых жутких его снов – коридорный. Много лет повторяющийся, вязкий, один из немногих черно-белых. Вернее, даже мутно-коричневых, как старая, в трещинах, оббитая по углам фотография. Коридорный сон всегда начинался с безоговорочной необходимости миновать узкий лаз или тоннель. Потолок снижался, тоннель становился тесен, душен, извивался змеей, опасно шел под укос. Исчезал невидимый, но ощутимый в начале провожатый или наставник. Слабое пятнышко цели или света в конце пропадало, ватные ноги отказывали, бессильно ерзали по скользкому дну. Назад пути не было. Бешеным эхом билась одинокая немая паника. Опухало и тяжелело горло. Худой сон… Просыпаешься – где я? Сирое гостиничное жилье с шершавыми бежевыми стенами. Грошового достоинства пересиненная репродукция шишкинских сосен. Пустой графин с сухим трупиком мухи внутри. Как я очутился в жалком городе H.? Почему я должен тащиться в НИИТяжпром? Как тягловое животное – в НИИТяж проклятый! Стоп, спокойно! Нет, нет, я не желаю этому городу ничего плохого, нет-нет! Нельзя! Я даже не называю его по имени, этот город – ведь не зовется же он в самом деле Н. Можете проверить по карте – нет на ней такого населенного пункта. Это его защитный псевдоним. Пусть прозябает как может со своим смрадным заводом, лужами, мечтающим о законной пенсии инженерно-техническим персоналом. Живите – не обижу, не трону.

      И вдруг зазудела тоненько, но настойчиво страшная мыслишка: а вот взять да и проверить – какова эта сила, где предел? Вот какова сила, а? Хоть раз не сдержаться! Разрешить! Позволить себе такую дьявольскую роскошь! Ведь всю жизнь – вполшага, вполглотка, вполдыхания, вполголоса. Ах, как было бы прекрасно – возненавидеть вольно, люто и сладко СКАЧАТЬ