Литература русского зарубежья (1920-1990): учебное пособие. А. И. Смирнова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Для современников он, пожалуй, единственный теоретик и поэт, ставший абсолютно непререкаемой фигурой в истории русского символизма. Ни Д. Мережковский со своим ораторским даром, ни В. Брюсов, «вооруженный» гимназической латынью, ни тем более младшие символисты А. Белый и А. Блок, слышавшие «музыку сфер», не претендовали на первенство, находясь рядом с Вяч. Ивановым. «Дело было не в истолковании поэзии, не в способности проанализировать новое стихотворение и дать его разбор, – пишет Адамович, – а в общем кругозоре, в подъеме и полете мысли, в понимании, что поэзии, в себе замкнутой, ничем, кроме себя, не занятой, нет, что все со всем связано, и что поэт только тогда поэт, когда он это сознает и чувствует. <… > У него была не эрудиция, а чудесный, действительно редчайший дар проникновения в эпохи, его уму и сердцу близкие, – особенно в мир античный»².

      Действительно, Вяч. Иванов был больше поклонником мудрости, нежели поэзии в ее, скажем, пушкинском понимании: «Поэзия, прости, Господи, должна быть глуповата». Возможно, поэтому ситуация эмиграции не стала для Иванова ни изгнанием, ни добровольным уходом в сторону смерти, ни вынужденным перемещением на культурную периферию. «Всемство» Вяч. Иванова вообще не располагало к переживанию эмиграции как личного события – бытового, экзистенциального или метафизического. Достаточно упомянуть, что на Западе, в Вечном Городе, его творческая жизнь началась и там же, на Западе, она закончилась, поэтому и не несет на себе отпечатка специфического надрыва или надсада ностальгии, так часто звучавших у русских изгнанников.

      Чужды ему были и жалобы, и сарказмы эмиграции по поводу своей географической бездомности. Как пишет С.С. Аверинцев, «его Россия очень далека от хронологической и локальной узости, то есть от общего тона культуры позднего XIX в.»³. Достаточно вспомнить о том, что из 83 лет своей жизни Вяч. Иванов вне России проведет ее большую часть (43 года), поэтому само понятие «эмиграция» если и употребимо к его судьбе, то лишь условно. Еще в 1886 г. он поступил в Берлинский университет, где учился у известного историка античности и знатока римского права Т. Моммзена. В течение 1898–1903 гг. Вяч. Иванов совершает ряд далеких путешествий: почти год живет в Лондоне, где работает в библиотеке Британского музея, и год – в Афинах, посещает Палестину, Каир и Александрию. В 1903 г. читает курс лекций о Дионисе в Париже. Первый заграничный период продлился до 1905 г. и ознаменован увлечением немецкой классической философией, трудами Ницше, различными революционными и мистическими учениями, а также отмечен событием величайшей внутренней значимости – осознанием себя как поэта благодаря встрече с Л.Д. Зиновьевой-Аннибал в 1893 г.

      Годы пребывания в Германии, Франции, Англии, Италии спровоцировали, как это ни странно на первый взгляд, увлечение Достоевским, а также трудами А. Хомякова и Вл. Соловьева (отнюдь, заметим, не русской поэзией, хотя, будучи студентом, Вяч. Иванов уже писал и стихи, и прозу). Именно в этот период и вырабатываются черты того великолепно-торжественного и стройного мировоззрения, которое обеспечит автору «Cor Ardens» и «Нежной тайны» популярность у двух или даже трех поколений русскоязычных поэтов. Это мировоззрение и позволило «любомудру» Вяч. Иванову занять в поэтических кругах «положение СКАЧАТЬ