Лаз (сборник). Владимир Маканин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и от писем на телевидение – есть немножко, не без того, – но, в общем, плевать, главное, мне с тобой хорошо.

      Она вдруг плачет:

      – У меня никого нет, кроме тебя.

      Михайлов привык к ее преувеличениям, и все же его мало-помалу забирает и греет. Однако, уравновешивая ее красивые слова, он видит себя сейчас со стороны в этой любовной полутьме. Большой и грузный и вмявшийся телом в постель человек; руки этого человека лежат (покоятся) на вместительном животе; лицо с жесткими, практическими, интендантскими складками; и завершают вид свалявшиеся от шапки и дневного гона волосы. Это сделалось и произошло с когда-то худеньким и малокровным мальчуганом, который скудно ел и мечтой которого было иметь салазки на железной основе. Детство всколыхнуло. Михайлов вдруг пугается мысли, что любит Алевтину и что никого, пожалуй, кроме нее, не любил, а жизнь была долгой.

      – Не плачь, – говорит он.

      – Нельзя и поплакать? – откликается Алевтина неожиданно весело и откуда-то сбоку; и только теперь оно начинается, и тянется, и продолжается; потом Алевтина ставит обязательную точку: целует его. Благодарность.

      Она садится. Она привычно попадает ногами в шлепанцы и расслабленно, как бы неторопливо гуляя по лесу, идет на кухню и ставит там кофе. Шумит газ. Голос Алевтины доносится, слегка искаженный ночью, и расстоянием, и долгим до этого шептаньем: «Есть еще яблоки – захватить?» – «Ага». Он лежит и обводит глазами темные стены. Ночничок давно погашен. Он обводит глазами и умышленно, пробуя, как это будет звучать в прошедшем времени, произносит: «Здесь жила моя баба», – он хочет зачерпнуть в этих жестких словах смелости, но тут же и разом немеет и отступает перед надвигающейся болью и правдой.

* * *

      Они осторожно двигают чашками в темноте, отстраняя и вновь поднося ко рту.

      – Замечательно, что мы вместе (она делает глоток), мне кажется, что мы уже сто лет вместе.

      И еще говорит (глоток, глоток, глоток):

      – Сначала думала: ну мужик, ну симпатичный, однако пора ему в отставку.

      И еще:

      – ...Потому что не люблю привязанности – муженек мой из меня столько выцедил крови, что я уже не способна жить бок о бок и вот хотела тебя в отставку, помнишь?

      – Помню.

      – Совсем было решилась. А потом как-то вдруг оказалось, что ты вернулся. Смешно?

      Она говорит. Она не умолкает. Ласковая:

      – Мне ведь много не нужно. Мне ведь больше никто не нужен.

      – Да, – говорит он.

      – Будут идти годы, зима за зимой, лето за летом – мы будем потихоньку стареть, верно?

      Отчетливо понимая, что здесь некстати, и грубо, и отчасти даже неправда, он говорит:

      – Очень уж со многими ты спала.

      – Я?

      – Не я же. – Он говорит и удивляется своим словам: заготовленные, они все же нашли себе место и высунулись. Очередным словам он уже не удивляется, тоже запрограммированные, слова идут вслед: – Где у тебя валяются мои бумажки? С утра могу их забыть...

      – СКАЧАТЬ