Опыт № 1918. Алексей Иванов

Чтение книги онлайн.

      – Резонно!

      – Помните Гринёвский заячий тулупчик в «Капитанской дочке»?

      – Жалованный Пугачеву?

      – Подаренный. Литературные сюжеты живут-с!

      «Охранную грамоту» доктору Мокиевскому и его патрону академику Бехтереву привезли уже на следующий день. Когда Мокиевский еще лежал, стянув мокрым полотенцем разламывающуюся голову, и размышлял, стоит ли похмелиться сейчас или сначала выпить кофе. И решил – сейчас. Потому что кофе из сушеной морковки и цикория, собранного прислугой на Сиверской, был ужасен.

      Грамота была подписана заместителем председателя Петроградской ЧК Глебом Бокием. Вступившим в должность в этот день.

      Мистик, гипнотизер, теософ и ученый-авантюрист Павел Васильевич Мокиевский любил играть в покер, то блефуя, то поступая в соответствии с математической логикой, но дьявол, с которым он решил сыграть тогда, выиграл.

      Впрочем, может быть, он выиграл еще раньше.

      Февраль 1918 года в Петрограде выдался особенно лютый.

      Нерасчищенные улицы быстро заросли сугробами, тропинки, натоптанные между ними, исчезали под гонявшимися друг за другом струями снежной замяти, так что ходить стало почти невозможно. Но голод гнал на улицы. Кутаясь в шали, башлыки, шаркали по темным ледяным тропкам теплыми ботами и шли, шли в надежде раздобыть какую-нибудь еду. Шли, пряча в карманах муфт, в которых прежде держали саше и духи, то, что осталось от прежних, совсем еще недавних времен: фамильное золото, броши с бриллиантами, фрейлинские вензеля… Петроград выживал, не веря в ужасный конец и стараясь понять, как же можно приспособиться к этой новой жизни. Обрушившейся на них так, как у нерадивых дворников рушатся наледи с крыш знаменитых особняков, реквизированных революцией.

      К числу таких зданий относился и дворец великого князя Николая Николаевича, только что полученный академиком Бехтеревым для организованного им Института по изучению мозга и психической деятельности.

      – А одного здания, выходящего на набережную, нам мало будет, – Владимир Михайлович в расстегнутой генеральской шинели шел впереди щупленького комиссара, выделенного Бонч-Бруевичем для передачи особняка. Тяжелая прядь волос то и дело падала на глаза.

      – Там еще здание и целый корпус – службы-с, – их сопровождал служивший у великого князя швейцар, до смешного схожий с Бехтеревым. И тоже с генеральскими лампасами.

      – Оба здания нас вполне устроят! – напористый Бехтерев почувствовал азарт. – Зато всю эту красоту, – они вошли в основной корпус, – можете забрать себе. – Он обвел рукой вестибюль и парадную лестницу. – Ни картины, ни ковры не нужны. И золоченую мебель забирайте. У нас своя, попроще. (Не отдал, впрочем, и тем самым сохранил коллекцию старинного русского стекла и фарфора – увлечение супруги Николая Николаевича Анастасии (Станы) Черногорской).

      …Напротив красавицы-двери великокняжеского дворца остановился автомобиль с «шоффэром» в кожанке, присланный Бокием. Мокиевский, поджидавший СКАЧАТЬ