СТИВЕНСОН. Ты хочешь, чтобы моя писательская карьера оборвалась?
ФАННИ. Нет, я этого не хочу.
СТИВЕНСОН. Тогда свари себе чашку горячего шоколада, почему нет? Свари и мне, раз ты этим займешься. Я просто хочу все это записать, а потом мы заберемся под одеяло, согреем друг дружку, и при удаче я сумею заставить тебя издавать пугающие звуки.
ФАННИ. Какой порочный вы мужчина, мистер Стивенсон.
СТИВЕНСОН. Это не я, а тот парень, что строит мне рожи в зеркале.
ФАННИ. Хорошо. Может, я зря погнала волну. Просто я очень о тебе волнуюсь.
СТИВЕНСОН. НЕ волнуйся. Тебе не придется просыпаться рядом с кем-то еще. А если и проснешься, мне всего лишь придется его убить. (Целует ее, продолжает писать, ФАННИ уходит вглубь сцены, чтобы приготовить горячий шоколад).
ДЖЕННИ (под меркнущий свет. СТИВЕНСОН продолжает писать). В моем сне мужчина выходит из зеркала. Эта неизвестная примесь, говорит он, придает эффективность этому снадобью. Вопрос в следующем: кто из людей, которыми вы являетесь, настоящий?
3: Вы когда-нибудь обращали внимание на эту дверь?
(Пока СТИВЕНСОН пишет, ХАЙД выходит на авансцену справа, указывает на дверь в глубине сцены. Вроде бы обращается к СТИВЕНСОНУ, который пишет и не поднимает голову. По ходу монолога ФАННИ появляется на авансцене слева, ставит на письменный стол чашку шоколада, садится на ступени лестницы и читает страницы рукописи. ДЖЕННИ наблюдает с площадки у окна).
ХАЙД. Вы когда-нибудь обращали внимание на эту дверь? Она связана у меня в голове с весьма странной историей. Я шел по улице в часа в три часа, темной зимней ночью, меня переполняло предвкушение восхитительного любовного свидания, когда из-за угла выскакивает этот маленькая чумазая сопля, несется, сломя голову, одному Богу известно, куда и зачем, сталкивается со мной, отлетает, распластывается на брусчатке, лицом вниз, и я случайно наступаю на нее. Я никого не трогаю, не лезу в чужие дела, иду с набухшим пенисом, в голове видения сладких совокуплений, и внезапно, вывалившись из-за угла, совершенно неожиданно, эта маленькая чумичка с липкими пальцами врезается в меня, перемазав брюки зелеными соплями, вот я, так вышло, наступаю на нее. Но я же не бросил ее под копыта лошади кэба. А это существо принялось кричать и вопить, да так громко, будто ее убивали, поэтому я, как ответственный, добропорядочный гражданин вернулся, чтобы посмотреть, что с ней, и, к сожалению, вновь на нее наступил. Боже, какая симфония воплей за этим последовала. И тут, словно из-под земли, на улице, которая тремя секундами раньше была пуста, как голова викария, словно стервятники, возникли два напыщенных, возмущенных старых пердуна, которые шли из одного злачного места в другое, а потом набежали родственники ребенка, целое стадо усатых толстяков с врожденными патологиями, которые, брызжа слюной, принялись орать, как разъяренные бабуины, называя меня антихристом, требуя немедленную денежную компенсацию, в противном случае угрожая отправить СКАЧАТЬ