БЕККЕТ. Нет. Я понимаю, о чем вы.
ЛЮЧИЯ. Самое странное, я верю, что вы действительно понимаете, о чем я, вы очень часто понимаете, о чем я, гораздо чаще, чем кто-либо другой, и по этой причине я чувствую, что мы очень близки. Вас это тревожит, мистер Беккет?
БЕККЕТ. Да.
ЛЮЧИЯ. Почему вас это тревожит?
БЕККЕТ. Я не знаю.
ЛЮЧИЯ. Может, вам следует тревожиться. Может, вам следует проявлять со мной предельную осторожность. Человек, отчаянно жаждущий любви, опаснее кого бы то ни было. Никому не нужно отчаяние, правда?
(БЕККЕТ смотрит на нее. Появляется ДЖОЙС).
ДЖОЙС. Ах, вот вы где, мистер Беккет. Послушайте, меня посетило вдохновение, но со зрением сегодня как-то не очень, все расплывается больше обычного. Вы не сочтете за труд записать кое-какие мои мысли, прежде чем они ускользнут в великое море забвения?
БЕККЕТ. Я с удовольствием. Прошу меня извинить.
(Встает и следует за ДЖОЙСОМ в его кабинет. ЛЮЧИЯ одна остается на диване, проигнорированная обоими мужчинами).
ЛЮЧИЯ. Да. Конечно, я тебя извиняю. В конце концов, я всего лишь очаровательная рыба, так? И какой у меня выбор? Какие противоречивые чувства переполняют очаровательную, но брошенную дочь великого гения? Ревность, негодование, раздражение, безответную любовь, страсть, в той же степени безответная…
НОРА (выходит из кухни). Лючия, ты опять говоришь сама с собой?
ЛЮЧИЯ. Похоже, что так. Да.
НОРА. Пожалуйста, прекрати, и помоги мне с обедом.
ЛЮЧИЯ. Почему папе дозволяется говорить с самим собой, а мне нет?
НОРА. Потому что твой отец – великий писатель. Ты – обычная девушка. А теперь иди на кухню и сделай что-нибудь с бобами.
ЛЮЧИЯ. Мама, ты меня любишь?
НОРА. Что за вопрос? Конечно, люблю.
ЛЮЧИЯ. А папа меня любит?
НОРА. Он тебя обожает. Всегда обожал. Почему ты задаешь мне эти нелепые вопросы? Твой отец от тебя без ума. Это все видят.
ЛЮЧИЯ. С того места, где я сижу, этого как раз и не видно. Ты вот все время заботишься о папе, а он все свое время тратит на написание белиберды.
НОРА. Белиберды? Это не белиберда. Твой отец – гений, Лючия.
ДЖОЙС (кружит по кабинету, тогда как БЕККЕТ прилагает невероятные усилия, дабы записать все слово в слово). А достопристойный уважайнейший коротышка-поскакун, который когда-то вонзил шип своей речи, исчез (ушел без разрешения, не раскрыв на прощание пороки Оцерковленной голубки) с осклизлой фузии этой земли, этой звездной равнины южного неба, в которую превратил себя, полностью и бесследно (мать книги с веником для пыли, стирает текст, очищая листы под обложкой), для щекотания спекулятивных мнений.
ЛЮЧИЯ. И что в написанном им ты действительно понимаешь?
НОРА. Это тут причем? Никто ничего не понимает.
ЛЮЧИЯ. Тогда как они узнали, что он – гений?
НОРА. СКАЧАТЬ