Послания. Бахыт Кенжеев

Чтение книги онлайн.

      Словно тетерев, песней победной

      развлекая друзей на заре,

      ты обучишься, юноша бледный,

      и размерам, и прочей муре,

      за стаканом, в ночных разговорах

      насобачишься, видит Господь,

      наводить иронический шорох —

      что орехи ладонью колоть,

      уяснишь ремесло человечье,

      и ещё навостришься, строка,

      обихаживать хитрою речью

      неподкупную твердь языка.

      Но нежданное что-то случится

      за границею той чепухи,

      что на гладкой журнальной странице

      выдавала себя за стихи,

      что-то страшное грянет за устьем

      той реки, где и смерть нипочём, —

      серафим шестикрылый, допустим,

      с окровавленным, ржавым мечом,

      или голос заоблачный, или…

      Сам увидишь. В мои времена

      этой мистике нас не учили, —

      дикой кошкой кидалась она

      и корёжила, чтобы ни бури,

      ни любви, ни беды не искал,

      испытавший на собственной шкуре

      невозможного счастья оскал.

      Запрокинувший голову раб

      застывает в восторге. Над ним

      виноградные кисти горят

      тёмно-розовым и золотым.

      Хорошо. И свобода близка.

      Но шестнадцать столетий подряд

      звуков варварского языка

      сторонился имперский закат.

      И куда в эти годы ни кинь

      одинокого взгляда – везде

      обречённая славе латынь

      распростёрта в родильном труде.

      Улетел несгораемый дым,

      ослепив византийских детей.

      И всю ночь твои пасынки, Рим,

      голосят на могиле твоей.

      Не горюй. Горевать не нужно.

      Жили-были, не пропадём.

      Всё уладится, потому что

      на рассвете в скрипучий дом,

      осторожничая, без крика,

      веронала и воронья,

      вступит муза моя – муз́ыка

      городского небытия.

      Мы неважно внимали Богу —

      но любому на склоне лет

      открывается понемногу

      стародавний её секрет.

      Сколько выпало ей, простушке,

      невостребованных наград.

      Мутный чай остывает в кружке

      с синей надписью «Ленинград».

      И покуда зиме в угоду

      за простуженным слоем слой

      голословная непогода

      расстилается над землёй,

      город, вытертый серой тряпкой,

      беспокоен и нелюбим —

      покрывай его, ангел зябкий,

      чёрным цветом ли, голубым, —

      но пройдись штукатурной кистью

      по сырым его небесам,

      прошлогодним истлевшим листьям,

      изменившимся адресам,

      чтобы СКАЧАТЬ