Хоровод воды. Сергей Кузнецов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Да. И я его очень любил. И сегодня, 7 февраля 2005 года, стоя в сугробе в пяти шагах от ларька в незнакомой мне части города, где не сыскать живой воды за тридцать, я приделываю второй батл джин-тоника, уже не думаю о том, где возьму деньги на третий, как буду добираться до дома, доберусь ли домой вообще. Снег валит с неба, мой отец умер два дня назад.

      Да, говорю я сам себе и бросаю пустую пластиковую бутылку в сугроб, как гранату под вражеский танк. Наверное, Эльвира с мамой уже доехали до дома, поминки начались. Через два-три часа гости разойдутся, Татьяна наконец-то заплачет, а мне вот не нужно ждать так долго, я пла́чу прямо сейчас, стоя под снегом, скрывающим мужские слезы.

      Мои поминки будут долгими.

      Часть первая

      Два брата

      (шестидесятые – восьмидесятые)

      Только братья знают: любовь и ненависть – сестры.

Сержи Блэксмит

      Василий Мельников, 1945 г. р., отец Никиты

      Александр Мельников, 1949 г. р., брат Василия, отец Ани-Эльвиры

      Елена Борисова, 1950 г. р., она же Лёля, мать Мореухова

      Светлана Мельникова, в девичестве Тихомирова, 1945 г. р., жена Василия Мельникова, мать Никиты

      Макар и Настя Тихомировы – родители Светланы, бабушка и дедушка Никиты

      Татьяна Тахтагонова, 1954 г. р., жена (1971–1975) Александра Мельникова, мать Ани-Эльвиры

      6. Обычный пацан из московских окраин

      Как так вышло? Как получилось? Как я очутился здесь?

      С пустой бутылкой в руке, будто с гранатой – под танк. По колено в грязном московском снегу, под порывами ледяного февральского ветра, в рваной куртке, в огромном городе, в тридцать без малого лет, без зубов, без шапки, с разбитым в кровь лицом. Как я сюда попал?

      Я был маленький мальчик, мама меня любила, дедушка меня любил, папу я не знал.

      Я был молодой художник, меня любили критики, девушки мне давали за просто так, у меня были друзья, меня ждала слава.

      А теперь я – подзаборная заснеженная пьянь, алкаш, пропойца, и я падаю в снег, завидев фары машины: вдруг менты?

      Я – падаль.

      У меня умер отец.

      Умер отец, а я напился так, что не могу разобрать – куда идти? Где я? Где мой дом?

      Где он вообще – мой дом?

      Десять лет назад все было по-другому. Рецензии в «Художественном журнале», выставки в продвинутых галереях второго эшелона, впереди маячили Венецианская биеннале и кассельская «Документа», а дальше – телевидение, Министерство культуры, мастерская, слава, почет, персональные выставки.

      Как сказал бы дон Корлеоне: предложение, от которого трудно отказаться.

      И если бы Саше Мореухову в самом деле предложили все это – биеннале, Минкультуры, персональные выставки, all that jazz, все это говно, – он бы согласился. Потому что все-таки мечтал о славе. О деньгах и о женщинах.

      И тогда Мореухов испугался. Система дышала в затылок; ее смрадное дыхание отдавало сытой отрыжкой халявной вернисажной СКАЧАТЬ