Бриллианты для диктатуры пролетариата. Пароль не нужен. Юлиан Семенов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ уже показывал, гражданин Мессинг, что невесты у меня нет. На кой они, невесты, в наше-то время? Они теперь сразу норовят ребенка на шею навесить.

      Белов истосковался в одиночке без человеческой речи, и поэтому сейчас им владело желание слушать, смеяться, отвечать, задавать вопросы – только б не гнетущее постоянное молчание.

      – Мне один говорил, – продолжал он, торопясь и сглатывая гласные, опасаясь, что его перебьют, – что в семейной жизни надо обязательно иметь парочку подруг помимо жены: тогда на свою больше тянет. А разве жена это поймет? Теперь для них свобода – как что, так сразу по мордам, а управу разве сыщешь?

      – Хватит, Белов, – поморщился Мессинг.

      – Так мне ж это взрослые говорили!

      – Стоп, – перебил его Сорокин, – погоди, Белов. Тебе фамилия Прохоров что-нибудь говорит?

      – Нет. Ничего не говорит…

      – Никогда такой фамилии не слыхал?

      Мессинг напрягся – он видел, как что-то сломалось в лице Сорокина после откровений Белова. Лицо его сейчас изменилось до неузнаваемости – заострилось, нос стал еще длиннее, и явственно обозначились впадины возле висков, как у стариков.

      – Прохоров? У нас в деревне был Прохоров. Дядя Костя, часовых дел мастер.

      Сорокин откинулся на спинку стула:

      – Пусть его уводят, товарищ Мессинг. Я буду давать показания. Пусть только его уведут.

      «Председатель трибунала Балтийской дороги, мой прямой начальник Павел Константинович Прохоров, неделю назад сказал, что арестован Григорий Белов, работник Гохрана. Он сказал, что друзья беловского отца – заведующий обувным отделом магазина Шмельников и его сотрудница, девица Клейменова двадцати одного года, судя по всему легкого поведения, – предложили сорок миллионов за жизнь Белова Григория. Прохоров попросил меня обратиться к Тернопольченко, испытывавшему материальные трудности, с предложением не выносить Белову расстрел, а дать принудительные работы любого срока. За что Прохоров предложил мне назвать Тернопольченко сумму в двадцать миллионов рублей. “Остальные деньги, – сказал он, – разделим поровну: десять мне, десять тебе”. После этого я отправился к Тернопольченко, движимый корыстью и подлостью, и там был товарищем Тернопольченко арестован, и не нашел в своей черной душе сил покончить с собой там же, не обрекая на позор честное имя жены и сына. Готов помогать следствию во всем, не уповая ни на какое снисхождение. Сорокин».

      Мессинг два раза перечитал это показание, написанное Сорокиным здесь же, в кабинете, и, подвинув ему телефон, сказал:

      – Сейчас позвонишь к Прохорову и скажешь, что захворал и поэтому не вышел на работу. Телефон помнишь?

      – У нас один.

      – Сорокин, больше ничего не осталось за тобой?

      Сорокин отрицательно покачал головой.

      – Сможешь позвонить к Прохорову или передохнешь?

      – Смогу.

      – Звони, – сказал Мессинг и поднял трубку параллельного аппарата.

      – Константиныч, – сказал Сорокин простуженным голосом, – я тут прихворнул, сегодня не выйду…

      – А что с тобой?

      – Горло СКАЧАТЬ