Степанакерт-Сага. Сергей Николаевич Огольцов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ нас ситуация и в чём состоят интересы государства, каковые блюсти надобно нощно и денно.

      Так что давайте-ка, разлюбезные, переходить на самоцензуру. Запретных тем у нас нет, но вы не дети малые и … (снова см. начало данного разъяснения).

      Вот таким макаром у властей крайне далекого государства стало одной заботой меньше. Потому что (и это следует тут отметить) у людей занятых в сфере средств массовой информации, весьма развитое воображение: начитались, наслушались, нахватались, начерпались.

      А у развитого воображения глаза велики: застращать самого себя – что два пальца обсосать.

      – Ой, а вдруг меня за такое потащат в застенки губЧеКа?

      – Или сошлют в 37-й год без права переписки?

      – Или на плаху с Емелькой Пугачевым?

      И, исходя из всех этих соображений, органы информации самостерилизовались до такой умиляющей степени, о которой власти и мечтать не могли в старые добрые до-демократические времена.

      Ведь интересы государства штука очень и очень растяжимая, как и само понятие "государство"; порой не сразу и сориентируешься на что они натянуты в текущий момент.

      Один француз… (да, нет, это не про того графа, что изобрел ту растяжимую штуку; это про другого, который королем был).

      Вобщем, звали его Людовик под инвентарным номером четырнадцать.

      Так этот самый Луи соизволил однажды спустить такое разъяснение:

      – Государство,– сказал № 14,– это – я.

      Но так это ж когда было! С той поры столько воды утекло – пойди угадай: какие теперь в ходу размеры.

      Что если очередной номер додумается, что государство – его левая пятка?

      Тут надо быть сверхъосмотрительным, чтоб ничью мозоль не зацепить: а вдруг да окажется государственная, а мы ж не дети малые, нас можно покарать и вдоль и поперек…

      Ну, а когда на деятеля средств массовой информации накатывало вдруг вдохновение и нежданно выраживалась какая-нибудь поэтическая, скажем, строка в таком, например, стиле: “Какое небо голубое!”, то самоцензурный элемент в его сознании бдительно всполашивался и призывал к порядку:

      – Это ты на что такое намекаешь? Небо-то, оно наверху. А верхи, значит – руководство. Так ты, стало быть, имеешь ввиду, что все наши правители педерасты?

      И в клочья рвалось злосчастное недовырожденное творение… Ну, его к лешему, а то ещё, чего доброго, сам окажешься на крайнем севере родного региона, где козам рога распрямляют.

      Но, повторяю, всё это имело место в некоторой очень и очень далёкой отсюда стране, и если кому-то взбредёт на ум усомняться, или же параллели проводить  какие-то странные, неоправданные, то подобная линия идёт вразрез с интересами… ну, сами знаете, не дети малые. У самих, небось, уже дети есть, м-да…

      Когда давнишний мой благодетель, Максим Ервандович Ованисян—ради блага детей моих—согласился дать мне работу, он прекрасно сознавал с кем связывается.

      Первая же проба пера (статья про студенчество и их взгляды) не обманула его опасений.

СКАЧАТЬ