смерть к нормальным людям приходит, они цепляться за жизнь начинают: в поле врываться с травкой зеленой или в койку больничную вцепляются. «Спасите, – кричат, – помогите: любые деньги, все отдам, только не это!» А человек в такой ситуации превосходит смерть, если по-умному выражаться. У него, у человека то есть, есть кое-что такое, над чем смерть абсолютно не властна! «Дух» это называется, – он покивал, – и лучше и не скажешь! Вот этот-то дух сильнее не только смерти, он всего вообще сильнее! Над ним ни время не властно, ни ужас животный, ни пытки, ни боль… А вообще-то, я так думаю: у кого дух есть, тем уже очевидно, что смерти нет. Есть переход, смена ролей, если хотите, пусть и мучительная, болезненная, но смерти нет. И когда человек умирает, – Павлик шмыгнул носом, – он свою смерть использует… В назидание всем остальным, как пример, если хотите. Смотрите, дескать, люди! Это не страшно! Это просто одно из событий, через которые пройти нужно, не более! Вот и песня та, про шоу вечное, которое продолжаться должно… Я вам так скажу: пророческая она! Там же и слова – я почти наизусть помню – такого обычный персонаж не то что не напишет, не задумается даже о подобном! Его же к альбому последнему гримировали с трудом… Там лизии в пол-лица, говорят, были, – он поежился, – ну от СПИДа следы… Все, труп, казалось бы, ходячий, а он – нате, возьмите! Ему ведь, на первый взгляд, уже ничего и не нужно было, – губы Павлик снова предательски задрожали, – ни денег, ни славы! В гроб ведь ни первого не возьмешь, ни второго… Только я так думаю: там и не было уже его, Фредди, в смысле, – один дух остался! И дух это пел через тело человеческое! Вот вам и ответ, – он коротко глянул на притихшего собеседника, – про разницу-то… Если в теле дух проснулся – это человек! Если спит дух, не помнит себя, то людь. А с людьми все просто: это же животные почти, просто говорящие да думающие чуть по-другому! Так вот, когда момент критический приходит, то инстинкты рулить начинают, потому что больше-то нечему, духа-то нет! Отсюда и тряска эта, цеплянье – «помогите, дайте еще пожить!» А дух до такого опуститься никак не может, – Павлик сопроводил тираду уверенным кивком и даже рукой по столешнице похлопал для пущей убедительности. – Впрочем, я почему про него вспомнил-то, про Фредди? У нас разговор про глюки те мои был, что чувствовал я, будто бы с ума схожу медленно, а у него в последнем альбоме точно такая же песня есть – I’m Going Slightly Mad – «Я медленно схожу с ума», если по-нашему… Вот точно так я тогда и начал себя чувствовать: медленно схожу с ума. И вроде бы все ничего, а чувство такое – крыша уже сдвинулась, и не вернуть назад ее, ну никак не вернуть… Медленно, постепенно отъезжаю я в темную бездну, и зацепиться мне абсолютно не за что…
В дальнем конце дворика послышались возбужденные голоса: там толпились несколько крепких кавказцев, и разговор промеж них шел на откровенно повышенных тонах. Павлик подался вперед:
– Сейчас, похоже, кипиш какой-то будет!
– Нет, – Игорь Сергеевич усмехнулся и позвонил в колокольчик. – У Азиза кипиша не бывает.
СКАЧАТЬ
