Легенда о сепаратном мире. Канун революции. Сергей Мельгунов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ цензуру, тыл и т.д. Старик просил меня лишить его придворного звания, на что я согласился, хотя сознаю, что это наказание слишком сурово. Мама также писала мне об этом». «Прости меня, – возражала А. Ф., – но Фред. поступил весьма несправедливо – нельзя так строго осуждать человека за частные письма (перлюстрированные) к жене – это, по моему мнению, низость… Я бы заставила Фред. понять, что это в высшей степени несправедливо… и притом, наверное, все дело в немецкой фамилии91. Конечно, ты слишком занят, чтобы заниматься такими делами, другие виноваты в том, что “впутывают тебя”, и это меня огорчает, так как они заставляют тебя делать несправедливости». Несмотря на заступничество А. Ф. (Пален отозвался о тыле – «сволочь», «но я понимаю, что он так отзывается о нем»), Пален все-таки лишен был придворного звания. Верховная власть вынуждена была считаться с «национальной подозрительностью».

      Эта «национальная подозрительность», как справедливо указывала А. Ф., отнюдь не была специфической чертой русской «неуравновешенности»: «эта война, как видно, всем повлияла на мозги» – «даже в Англии люди совершенно ненормальны». На такой почве рождалась шпиономания и сопутствующая ей, отравляющая атмосферу эпидемия доносов. Неужели не права была А. Ф., когда считала «вопиющим позором» возникшую в Ставке историю с обвинением в «шпионаже» жены нач. штаба, гвард. корпуса, свитского генерала гр. Ностиц? Она писала мужу 11 мая 15 г., прочитав «несколько писем от несчастной Ностиц»: «Было тяжело читать их отчаянные письма о погубленной жизни. Я уверена, что ты велишь расследовать все это дело и восстановишь справедливость. Мне до них нет дела, но вся эта история – вопиющий позор». Мы не знаем сущности этой, как выражалась А. Ф., «гадкой интриги», возникшей, по-видимому, на почве любовного соревнования двух американок, бывших замужем за русскими и не занимавших до замужества высокого социального положения (по дневнику Богданович, одна из них показывалась в лондонском Аквариуме «живой рыбой»). Из записи в дневнике ген. Жанена видно, что в Ставке обвинение гр. Ностиц ставилось в связь с делом полк. Мясоедова. (В дневнике Андр. Влад. со слов Сазонова, обедавшего у вел. кн. Марии Павл., сообщается такая деталь об этом деле в виде иллюстрации для характеристики начал. штаба прежнего верховного главнокомандующего. Резко отозвавшись о ген. Янушкевиче, Сазонов, между прочим, сказал: «Его главное наслаждение копаться в перлюстрации самого низкого качества. Когда я у него был, он мне показал дело о шпионаже гр. Ностиц, и в деле была вложена фотография графини, лежащей в постели в голом виде. Документы, вшитые тоже в деле, указывали, сколько раз ее любовник… был у нее. С самодовольным видом он меня спросил, как это мне нравится. Я ответил, что все это вызывает во мне чувство омерзения и гадливости»). Официальная шпиономания приобретала уже гомерические размеры, когда последний (перед революцией) председатель Совета министров вызывал к себе директора Департамента полиции Васильева и давал ему поручение проверить: правда СКАЧАТЬ